Забудь обо мне - Айя Субботина

Или?..

Мой Заяц вдруг резко поворачивается.

Прищуривается, как делает всегда, если в голове появилась какая-то сумасшедшая мысль.

— Голодный? — спрашивает с таким видом, словно я могу быть единственным человеком на свете, которому именно в эту минуту есть совсем не хочется.

— Хочешь пригласить меня в ресторан? — не могу не поддернуть.

— Хочу, — не тушуется Заяц. — На большой кусок мяса с кровью и красное вино.

— Ты прямо по живому режешь, Зай.

Она немного поджимает губы, но все-таки идет обратно.

Открываю переднюю дверь, помогаю ей сесть.

Когда сам занимаю место за рулем, вижу, что Заяц с самым умным и сосредоточенным видом уже пристегивается. Научилась быть осторожной? Или просто не хочет, чтобы у меня был повод потянуть грабли в ее сторону?

— Только, Бармаглот Игоревич, — у нее и правда очень серьезный вид сейчас, — плачу я.

— Хочешь лишить меня остатков мужественности? — завожу мотор, выруливаю «Гелик».

— Нет, — она откидывает голову на спинку — и на ее лице появляется совершенно незнакомая мне умиротворенность. — Хочу просто с тобой пообедать. На своих условиях. Ты не против?

— Никаких проблем, Зай. Пусть будет на твоих.

— И даже не будешь рычать? — прищуривается она.

— Да ну какой рычать, Зай. Старый я уже. Но если очень хочешь — могу изобразить.

— Я подумаю, — соглашается она и сама называет ресторан.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Между прочим, было очень страшно, когда эта ненормальная вломилась в магазин и начала тянуть руки к моей кассирше с криками: «Я тебе матку по кускам вырежу!»

Алиса рассказывает так эмоционально, что в маленьком зале всего на шесть столов, кажется, эту историю слышат все посетители. Мы сидим тут уже часа два, а у моего Зайца просто не закрывается рот. При этом она успевает слопать стейк, попросить еще тартар и выпивает бокал вина. Давно не видел, чтобы женщина ела с таким аппетитом и вообще не комплексовала по поводу того, что мужик о ней подумает.

— И чем дело кончилось? — интересуюсь продолжением истории, делая глоток вина.

Алиса проглатывает последнюю порцию тартара, откашливается и голосом диктора с телевиденья говорит:

— В этой истории ни одна матка не пострадала!

Бля, губы сами собой растягиваются в улыбку. Наверное, как у идиота, потому что смотреть на нее вот такую и не заразиться этим ходячим позитивом просто нереально. Особенно когда сидит тут вся такая, невинная мелкая Лолита в мужской рубашке и рассказывает о жизни, в которой меня нет уже целый год.

— А если серьезно, пришлось вызывать полицию, — продолжает Заяц, — а всем клиентам в качестве компенсации выдать по прянику.

— Охрану наняла? — мой следующий вопрос.

Неприятное чувство беспокойства бултыхается где-то в животе, словно проглоченный целиком камень. Смех смехом, а в жизни столько дерьма случается, что даже ревнивая баба может устроить несчастный случай с летальным исходом, и даже если мой Заяц будет не при делах, но случайно попадется под руку…

Алиса кивает, показывает два пальца и зовет официанта, чтобы перейти к десерту.

Она снова вернулась в свой человеческий вес.

Синяков под глазами нет.

Улыбка просто хоть закрывайся как от солнышка.

Пиздец для моих нервов, в общем, потому что тот парень справа сидит и таращиться на ее ноги с видом бессмертного гуманоида без мозгов, даже не пытаясь как-то замаскироваться. Я так сильно старше Зайца, что не произвожу впечатление мужика, который может ее трахать? Или мы в принципе не похожи на парочку?

— Прости, мне нужно ответить, — извиняется Алиса, когда у нее звонит телефон — и после взгляда на экран на ее лице мелькает теплая улыбка.

Именно теплая, а не просто дружеская.

Подкатил товарищ на «Порше»?

Ее долго нет — успевают принести десерт и кофе к нему, но, когда Алиса возвращается и делает глоток, заметно морщит нос — уже почти остыл.

— Извини, пожалуйста, — извиняется совершенно искренне.

Даже не предпринимает попытку сказать, что это был за разговор и с кем.

По работе? Она бы сказала, наверное. Или если бы это были родители.

Внезапным звонкам подруг она раньше так тепло не улыбалась.

— Ты переехала, я слышал? — поднимаю безопасную для разговора тему, в большей степени для того, чтобы не дать себе снова вломиться на ее территорию.

— Ага, — еще одна довольная заячья улыбка. — До сих пор живу жизнью человека в вечном ремонте. Все время хочется что-то поменять, стены перекрасить, цветы переставить.

— Кота уже завела? — вспоминаю ее давнишнюю мечту о двух мейнкунах, черного и белого цвета, чтобы были как парочка инь и янь.

Она немного тушуется и почему-то уходит от ответа, сворачивая тему в сторону орхидей, которых ей пока хватает с головой, потому что каждой нужен уход, забота и колыбельная.

— Ты о себе почти ничего не рассказываешь, — переходит на меня. — Видела твое имя на пару строчек выше. Где твой орден за налоговые заслуги перед Родиной?

Я пиздец, как отвык от всего этого.

Ее интересных фраз о самых банальных вещах.

Ее способности сделать из простого и скучного — забавное и смешное.

Я так отвык, что теперь жопой чувствую — меня укроет с первой дозы. И что я буду делать со всей этой хуйней теперь — вообще не понятно.

— Не поверишь, Зай, каждый день бью себя по рукам, чтобы не надеть эту почетную хуйню. Жду, когда стукнет пятьдесят и тогда уже будет можно выкатывать грудь колесом.

Она посмеивается и краем глаза смотрит на мой десерт — что-то с орехами, клюквой и горьким черным шоколадом. Типа, для спортсменов.

— Хочешь? — выразительно подталкиваю вперед тарелку.

Раньше она без проблем просто совала свою ложку или вилку в мои тарелки и брала без спроса все, что хотела. Никогда этому не раздражался, даже кайфовал, что у моего Зайца нет этих бабских ужимок и игры в «невинную целку».