Двенадцать - Джастин Кронин

– Бога ради! – простонал он.

Отсчитал банкноты. Его отчаяние было наигранным, он сам хотел проиграть. Сказал ей, что ей везет, именно так. Ты везучая, Эми.

Их фигурки проходили круг за кругом. Деньги переходили из рук в руки. «Парк Плейс», «Иллинойс-авеню», «Марвин Гарденс», странное место под названием «Б и О». Стопка денег у Эми росла, а Уолгаста стремилась к нулю. Она покупала железные дороги, мастерские, строила повсюду дома и отели, сеть железных дорог позволила ей строить еще больше, и ее владения покрывали игровое поле. Главным для выигрыша было понять всю эту нехитрую математику.

– Мне кажется, мне придется брать взаймы, – признался Уолгаст.

– Попробуй пойти в банк, – ответила Эми, ухмыляясь. Она выигрывала. Как только он возьмет денег в долг, игра быстро закончится, и ему останется лишь сдаться. А потом они сядут на привычное место, на старом продавленном диване, натянут одеяло до шеи и будут по очереди читать друг другу. Сегодня на очереди был роман Герберта Уэллса «Машина времени».

Уолгаст кинул кубики на доску. Тройка и четверка. Он подвинул свою машинку вперед и попал на квадратик «Налог на роскошь», на котором было изображено кольцо с бриллиантом.

– Только не это.

Закатив глаза, он выплатил налог.

– Так хорошо быть с тобой здесь.

Он посмотрел мимо нее, в окно.

– Снаружи-то снег идет. Интересно, давно уже?

– Мне кажется, снег уже давно идет.

– Мне всегда нравился снег. Всегда вспоминал себя, ребенком. Когда снег идет, ощущение, что Рождество настает.

Треснуло полено в печи. Снег падал и падал, засыпая дремучий лес. Настанет утро, в белизне и тишине. Но нет, в том месте, где они оказались, утро не настанет.

– Меня родители каждый год водили на представление, «Рождественская песнь». Где бы мы ни жили, они находили театр и водили меня туда. Джейкоб Марли всегда меня пугал до ужаса. «Он носит на себе цепи, скованные своей жизнью». Такая печальная история. Но и прекрасная в то же время. Таких очень много.

Он на мгновение задумался.

– Иногда мне хочется просто вечно быть тут, рядом с тобой. Глупо, понимаю. Ничто не длится вечно.

– Некоторое может.

– Например?

– То, что нам нравится вспоминать. Та любовь, которую мы чувствуем к другим людям.

– То, как я тебя люблю, – сказал Уолгаст.

Эми кивнула.

– Ты же знаешь, как я тебя люблю, – сказал он, улыбаясь. – Я тебе не говорил еще?

– И говорить не надо. Я всегда знала это. С самого начала.

– Нет, наверное, лучше было сказать.

В его голосе было сожаление.

– Лучше, когда это сказано.

Воцарилось молчание, глубочайшее, как лес вокруг них, как снег, покрывающий этот лес.

– Что-то с тобой стало иначе, Эми, – сказал он, разглядывая ее. – Что-то изменилось.

– Думаю, изменилось, да.

С краев начала наползать темнота. Так происходило всегда, будто постепенно гасят огни сцены, пока не останутся лишь они двое.

– Ну, как бы то ни было, – сказал он, ухмыляясь, – мне нравится.

Снова молчание.

– Ты сказала Картеру, как мне жаль?

– Он знает.

Уолгаст смотрел мимо нее.

– Это то, за что я себя никогда не прощу. Я понял это сразу, лишь увидев его. Он любил ту женщину всем сердцем.

Его взгляд упал на игровую доску «Монополии».

– Похоже, у нас тут игра окончена. Даже не знаю, как тебе это удалось. В следующий раз обязательно отыграюсь.

– Не хочешь почитать?

Они устроились на диване и укрылись шерстяным одеялом. На столе стояли кружки с горячим какао, появившись сами собой, как и все остальное в этом месте. Уолгаст взял в руки книгу и принялся листать страницы, пока не нашел нужную.

– «Машина времени», глава седьмая.

Он прокашлялся и повернулся лицом к Эми.

– Моя отважная девочка. Моя храбрая Эми. Я правда люблю тебя, ты знаешь.

– И я тебя люблю, – ответила Эми, прижимаясь к нему.

Так проходили бесконечные часы, в мгновение ока, пока другое одеяло, покрывало тьмы, не окутывало их.

Они отправились по восточному маршруту снабжения, на север от Тексарканы, пополняя припасы по пути и ночуя в убежищах. Ехали на одной из машин Тифти, небольшом грузовике, переделанном в вахтовку. Скоро им это пригодится, миновав Литл Рок, им придется ночевать на открытой местности. С горючим проблем не будет, объяснил Тифти. У грузовика резервный бак на двести галлонов, а когда они в прошлом ходили на север, с Гриром и Крукшенком, пятнадцать лет назад, то обследовали все ресурсы, вплоть до самой границы Айовы. Аэродромы, дизельные электростанции, большие коммерческие хранилища, где баки стояли, будто поросль грибов. У грузовика была система фильтрации, при помощи которой они смогут очистить топливо от загрязнений. Это дело небыстрое, но при должной удаче и хорошей погоде им удастся достигнуть Айовы к середине декабря.

Первая ночевка в фургоне у них была в сотне миль к югу от границы Миссури. Когда начало темнеть, Тифти достал из грузового отсека большую пластиковую канистру, закрыл лицо тряпкой и принялся лить прозрачную жидкость на землю, описывая круг вокруг машины.

– А что это такое? – спросила Лора.

– По большей части аммиак. Драки его терпеть не могут, плюс к тому он замаскирует наш запах. Они даже не поймут, что мы здесь.

Они поужинали бобами и галетами и улеглись на койки. Очень скоро Холлис уже храпел. Холлис ли, подумал Питер. Нет, Лора. Она спала точно так же, как делала все в этой жизни. Так, как ей вздумается. Питер мог понять, почему Майкла к ней тянуло – она очень привлекательна, – но понимал и то, почему его друг никак не желал сознаться в этом. Кто сможет сопротивляться, когда тебя так страстно желают? Даже если добыча хочет, чтобы ее поймали, она все равно станет сопротивляться для виду. За те дни, что он провел с ними на нефтеперегонном заводе, Питер не раз задумывался, не флиртует ли Лора и с ним тоже. Наверное, но он понимал, что в этом есть определенная тактика. Она пыталась глубже проникнуть в мир, в котором жил Майкл. Как только она доберется до сердцевины, он не сможет сопротивляться. Майкл будет принадлежать ей.

Питер заворочался на койке, пытаясь устроиться поудобнее. Ему всегда не нравилось спать в фургонах. Только начнешь засыпать, и тут какой-нибудь шум снаружи сразу тебя разбудит. Как-то раз, неподалеку от Амарильо, Зараженные всю ночь бились в стенки. Даже приподняли контейнер и попытались перевернуть. Чтобы не терять присутствия духа, люди из отряда Питера всю ночь играли в покер и шутили, так, будто ничего не происходит. «Чертовски громкий шум снаружи», максимум того, что кто-нибудь из них сказал той ночью. «И как мне за картой следить теперь?»