Последнее дело Лаврентия Берии - Сигизмунд Миронин

Демонстранты шли без портретов живых вождей. В свое время Берия настоял на принятии постановления Президиума ЦК КПСС «Об оформлении колонн демонстрантов и зданий предприятий, учреждений и организаций в дни государственных праздников», отменившего практику использовать портреты ныне действующих вождей для украшения всех этих мероприятий. В постановлении предлагалось «отказаться от оформления портретами членов Президиума колонн демонстрантов, а также зданий предприятий, учреждений и организаций в дни государственных праздников». Берия был доволен, хотя эта «десакрализация» партийно-государственной власти в СССР вызвала резкое неприятие в партийном руководстве разных уровней. Но протоколы заседания Президиума были секретными, и никто не знал, что именно он настоял на данном постановлении.

И вдруг Берия вспомнил, как 1 мая 1952 года на трибуну Мавзолея поднялись школьники, и он с Маленковым, широко улыбаясь, смотрели на это событие. После прохода войск на Красной площади появились демонстранты. Они несли портреты классиков в том же порядке, в каком они были расположены на здании Большого театра. Впервые в руках демонстрантов не было портретов вождей. «Правильно мы решили, — подумал Берия, — нечего свои культы личности разводить». После демонстрации, сойдя с трибуны, Берия столкнулся с президентом АН СССР академиком А.Н. Несмеяновым, который активно помогал в работе Атомному комитету.

2 мая, 13 часов 46 минут. Лубянка

Берия все ближе подходил к главным участникам «трофейного дела». Оказалось, что Сталин общую информацию о масштабах трофейной болезни скрывал даже от членов ПБ, включая Берию, которого он тоже тогда подозревал. Маленков, который вел дело против Кузнецова и Вознесенского, был искренне убежден, что их судят за официально названные прегрешения. Все остальные воры, участвовавшие в ограблении голодающих ленинградцев, получили свои наказания через Абакумова, и теперь Абакумов слишком много знал. Сталин решил его убрать в тюрьму, так как Абакумов стал слишком могущественен и требовал доведения расследования до конца. Он подчинил себе все силовые структуры, включая милицию, и стал шантажировать Сталина тем, что предаст гласности дела о трофейной болезни в верхах. Когда Сталин это понял, он перестал принимать Абакумова и стал думать, что с ним делать. Посоветовавшись с Маленковым, он решил закрыть Абакумова за прегрешения в МГБ, а их там у Абакумова было немало. Маленков подключил Суханова. Зная, что в верхушке есть воры, Сталин решил заменить верхушку и организовал XIX съезд партии.

Вырисовывалась интересная картина воровства трофеев, вывезенных из Германии. На основе сообщений Абакумова и данных из фонда имущества в Германии, где ранее работали четверо из членов группы, была создана секретная следственная группа по трофейному делу. Берия привлек тех, кто знал о трофеях или мог найти концы этого дела. Мешик — мастер сыска — был послан на Украину, где было найдено несколько подпольных складов с антиквариатом и музейными ценностями. Кобулова он решил послать в Грузию, куда тоже вели следы трофейного дела. Гоглидзе послал в ГДР для изучения документов на месте. Берия вызывал их по одному и каждому ставил конкретное задание, но так, чтобы человек не имел общей картины.

В кабинет Берии вошел Кобулов, которого Берия включил в эту группу и который много знал о ситуации в оккупированной Германии. Это был довольно полный человек. У него была большая голова и жирное лицо, выдававшее в нем человека, любившего хорошо поесть, глаза навыкате, большие волосатые руки и короткие кривые ноги. Кобулов питал слабость к роскоши, особенно к произведениям искусства. Они долго обсуждали информацию, полученную Кобуловым в фонде имущества по Германии.

Из побежденной Германии военные вывозили в СССР гражданское население, использовавшееся для восстановления разрушенной страны. В самой Германии — вернее, на территории бывшего Третьего рейха (например, в Восточной Пруссии) — бывших функционеров нацистской партии арестовывали и депортировали на работы в СССР. Положение этой категории людей было намного хуже, чем у интернированных, — их отправляли на более тяжелые работы, поэтому и смертность там была выше. Интернированных было около 200 тысяч человек, не считая немецких военнопленных, и еще примерно 100 тысяч арестованных. Много немцев переселили из Восточной Пруссии и из территорий на востоке, отошедших к Польше. В Калиниграде важной статьей дохода этих немцев стала распродажа своего имущества — ковров, часов, посуды. Впрочем, многие русские переселенцы были не в состоянии купить эти вещи и, по их признанию, ходили на рынки «как в музей». Агенты Берии сообщали о случаях, когда советские генералы же просто забирали выставленные вещи. Новые немецкие власти Восточной Германии давали им наводки на богачей, и трофейщики пользовались этим. Кроме того, были установлены тесные контакты Булганина и Ульбрихта.

Нити вели в Белоруссию и на Украину. На Украине действовал Мешик. Для понимания тогдашней ситуации в Белоруссии нужен был разговор с Пономаренко, который в те времена был первым секретарем Компартии Белоруссии.

Берия долго анализировал факты и наконец совсем запутался. Он вызвал Мирова и решил с ним посоветоваться:

— Мы лишили ордена Тимашук, хотя я и был против этой награды, потому что ничего героического она не совершила. Рядовое действие для сексота. Но такие деяния должны поощряться. Убийство мы начали расследовать, но после убийства главного подозреваемого и нескольких охранников доказать их участие в убийстве Сталина было практически невозможно. А вот «трофейное дело» позволяло бы все доказать, так как следы в виде накладных и материальных ценностей оставались.

— Согласен.

— Александр Александрович, выясните, куда делись те вагоны, которые отправил из Германии в Союз Жуков? Они каким-то странным образом исчезли.

После ухода Мирова Берия достал записи, отражающие события 2 марта, и долго их изучал. Он решил еще раз продумать все детали на даче в воскресенье.

3 мая, 8 часов 34 минуты. Дача Берии

Сидя на балконе, Берия раз за разом мысленно прогонял картину случившегося ранним утром 2 марта: «Охранник Лозгачев будто бы спал, значит, было что-то такое, чего он очень сильно не хотел, не должен был видеть и «не видел». На допросах он намертво стоял на своем. Обслуга, нежелательные свидетели, крепко спала и видеть ничего не могла или кто-то заставил ее все забыть. Лечащий врач Сталина Кулинич исчез, и найти его пока не смогли.

4 мая, 7 часов 14 минут. Москва, улица Качалова

Газеты сообщали, что в Северной Корее американцы продолжали бомбардировки городов и поселков. Кроме того, ВВС США преследовали цель разрушить как можно больше ключевых ирригационных сооружений и плотин ГЭС, для того чтобы нанести существенный урон сельскому хозяйству и промышленности на севере полуострова.

5 мая, 15 часов 6 минут. Москва, площадь на Красной Пресне перед строящейся высоткой

Агент несколько раз оглянулся и зашел в продуктовый магазин. Когда Миров вошел внутрь, агент стоял у кассы и пробивал чек, как оказалось, он направился к кондитерскому отделу и встал в очередь за шоколадными конфетами. Миров тоже встал в очередь — за котлетами, которые по случаю давали в мясном отделе. Он стоял в очереди, наблюдая за резидентом. Когда очередь подошла, он попросил две порции мясокомбинатовских котлет. Очередь завизжала от возмущения и стала требовать у продавца не давать столько котлет наглецу. Усталая женщина-продавец спросила безразличным голосом: «Ну так вы берете одну порцию?» «Я хочу две», — повторил Миров. И вдруг ему на правое плечо легла чья-то мощная ладонь. «Сказали, что нельзя, — значит, нельзя!» — произнес хозяин ладони. Миров повернулся и увидел высокого, с крепким плечевым поясом мужика в гимнастерке. Он был на полголовы выше Мирова. Мышцы его торса было хорошо накачаны. Миров резко двинул правым локтем назад, и гигантская ладонь медленно сползла с его плеча. Высокий мужик медленно опускался на пол. «Человеку плохо, помогите!» — громко произнес Миров, а сам быстро покинул очередь и двинулся за американским агентом, который как раз получил свой кулек конфет и пошел к выходу. Его нельзя было упускать из виду.