Придон - Юрий Никитин

Мирошник любезно предложил ей всех своих слуг, но Итанияотказалась, оставив при себе только верную Гелию. Той удалось ускользнуть издворца беспрепятственно, она сама догнала их, определив верным чутьем служанки,что давно уже больше чем служанка, куда везут ее госпожу.

Гелия шныряла всюду по городу, собирала новости. Однажды онавбежала бледная, с растрепанными волосами, губы вздрагивают, вскрикнула спорога:

– Госпожа!.. Со стен видели артанских всадников!

Итания вздрогнула, повернулась медленно, чувствуя, как холодсковывает все тело.

– Пришло… – едва прошептали ее губы, –войско?

– Нет, только малый отряд! Что будем делать?

Ноги подломились, она села и смотрела на служанку, не зная,что ответить, что вообще сказать. Ужас холодной волной прокатился от макушки допят, проник в кости, превратился там в крохотные кристаллики льда.

– А что, – шепнули ее губы, – мы можем?..Отец собирает войско. Нам оказали приют черноутесцы. Мы в их власти. Служанкасказала сердито:

– Черный Утес – все еще Куявия!..

– Разве? – спросила Итания горько. – Дажекогда отец был в Куябе, черноутесцы, как и плотчане или резаньчане, признаваливласть Куябы из-под палки. И всегда напоминали о своих вольностях… А сейчас,когда все рухнуло, отец ни для кого не тцар, а беглец, а я не принцесса. Дажене знаю, кто я теперь… Нам остается только ждать. Отец должен собрать войско!Он был великим воином, отважным и сильным. И талантливым полководцем. Он придетна помощь!

Гелия ответила, как послушное эхо:

– Да, он придет, не может вот так нас оставить… Но чтоделать сейчас? Меня трясет, я вся уже в гусиной коже! Итания сказала слабо:

– Ты же сама сказала, что их всего несколько человек?

– Да, но… Артане всегда высылают впереди войскамаленькие отряды. Да и не только артане. А если придет большое войско?

Итания вспомнила горящие глаза Придона, яростное до безумиялицо, зябко передернула плечами.

– Оно придет, – молвила она глухо.

Два дня прошло в тревожном ожидании. Итания уже самапосылала Гелию в город слушать новости, та пропадала надолго, но вестиприносила невеселые. Горожане встревожены не зря: артане того передового отрядасразу же потребовали отворить ворота, а за отказ даже не пригрозили, простоповернули коней и пропали в утреннем тумане.

В город тянулись телеги с зерном и мукой, осторожныйнаместник этих земель, бер Мирошник, давно уже в этом полузабытом краюсчитающий себя удельным князем, готовил припасы на случай долгой осады.Охотники били в окрестных лесах множество дичи и свозили в город. Они и донеслио приближении артанского войска.

Еще через день часовые увидели с городских башен клубы пыли,что медленно двигались в сторону города. Заблестели искорки, выдавая металл,ветер отнес пыль в сторону, стражи тут же затрубили в боевые рога: к городудвигается настоящее войско.

Правда, когда артане остановились от городских врат нарасстоянии двух выстрелов из лука, стало видно, что это еще не войско, простоочень большой конный отряд. Город с ходу не взять, осадных машин тоже нет,просто тысяча всадников на легких горячих конях, очень быстрых и выносливых.

Но тревога взяла всех за горло: артане разбили походныйстан, оградили рвом, чего артане никогда не делали, выставили вартовых. Никтоне требовал открыть ворота, никто не выкрикивал угроз. В лагере неспешноготовили длинные лестницы, складывали целую гору вязанок с хворостом, которымив нужный час забросают ров.

Гелия примчалась к Итании в слезах, артане пока что необложили весь город, можно выскользнуть. Она отыскала верных ребят, помогутперебраться через стену…

– А дальше куда? – спросила Итания вбезнадежности. – Их отряды рыщут, как волки, по всей стране.

– Говорят, они еще не добрались до гор, – сказалаГелия и умолкла.

– А что в горах? Там есть жизнь?

– Там смотрители драконов!..

– Артане туда придут, – сказала Итанияубежденно. – Они драконов ненавидят! Придут, хоть и не любят гор, но всетам сожгут, уничтожат, ни один дракон не выживет! Нет, туда тоже нельзя… Гелия,нам никуда нельзя. Остается надеяться, что отец успеет с большим войском.

* * *

Мирошник сам вышел на защищенный от стрел помост надворотами, молча выслушал требование сдачи города. Когда артанин умолк, сказалвеско:

– А что заставляет артан думать, что Черный Утес можновзять?

Артанин оглянулся, красивым жестом, показывая своювеликолепную фигуру воина, указал на прибывающее войско:

– Это!

Мирошник подумал, острые глаза из-под мохнатых бровейвсматривались в хорошо вооруженных всадников. Весь север закрыло пыльноеоблако, но по краю всюду выныривали эти всадники, спрыгивали на землю, начиналиставить шатры, разводить костры.

– Это немало, – согласился наместник. – Но наконях нашу стену не перепрыгнуть.

Артанин холодно заметил:

– Не думаю, что за стенами этой крепостишки не укрылисьбежавшие из крепостей посильнее. Хотя… ты прав, вы могли и не знать. Мы щадимтех, кто сдается, а вырезаем тех, кто сопротивляется.

– Значит, ваши кони умеют прыгать через стены?

Артанин сказал злее:

– Через неделю… даже раньше, прибудут тяжелыекатапульты, баллисты и тараны. Сдашь город сейчас – останетесь живы. Идаже не ограбленными. Сдашь через неделю, когда увидишь катапульты, –оставим всем жизнь, но город ограбим. Не сдашь – все равно возьмем. Нотогда по ту сторону стен будут убиты даже собаки и кошки. Подумай еще сутки!..Завтра в это же время жду ответ.

Он повернул коня, Мирошник прокричал в спину:

– Но кто ты, осмелившийся говорить от всего артанскоговойска?

Всадник молча вытащил из ножен не топор, как ожидалнаместник, а, как ему показалось, сверкающую полосу света. Он вскинул этуполосу над головой, и солнечный день померк перед этим чистым незапятнаннымсветом.

– Этого тебе достаточно? – прогремел страшныйголос из пылающего огня.

Когда наместник протер слезящиеся глаза, всадник с мечом вножнах уже возвращался к своему лагерю.

На городской площади собралась галдящая толпа. На этот раз инароду впятеро больше, чем тогда, когда видели первый небольшой отряд. Страстинакалились так, что мелькали кулаки, палки, слышались крики. То одного, тодругого уводили под руки с разбитым в кровь лицом.

Толпа осадила и дом Мирошника. Он задержался с выходом, вокна полетели камни. Стражам пришлось оттеснять разъяренных и встревоженных, оностановился на верхней ступеньке, воздел руки.