Звезды под дождем - Владислав Крапивин

Во дворец король вернулся через три часа. В очень хорошем настроении. На лестнице его величество встретился с премьер-министром и весело его приветствовал:

— Прекрасный день, господин Гран-Градус, не правда ли?

— Как угодно вашему величеству, — сумрачно отозвался премьер. Только должен заметить, что день совсем не прекрасный, а тяжелый. И все в такое трудное время должны быть на своих местах. А ваше величество…

— А что мое величество? — осторожно спросил король. Он побаивался старого министра.

— А ваше величество занимается бог знает чем!

— Я ездил с королевским визитом…

— Да! А кроме того, вы на вашем королевском автомобиле "Мерседес-ох" катали по главной площади мальчишек и распевали с ними песни.

— Ну… было, — слегка смущенно признался Эдоардо Пятьдесят Четвертый. — Они попросили, а я… как я могу отказать подрастающему поколению нашей славной Верхней Унутрии?

— Вы им никогда не отказываете. Это поколение своими грязными пятками перемазало ваши белые парадные брюки… А машина! Шофер жалуется, что опять лопнула рессора!

— Немудрено. На этой колымаге ездил еще мой прадедушка…

— Вот именно! А вы так относитесь к реликвиям королевской династии…

— Но я не мог отказать в просьбе! Дети подумали бы, что король зазнался.

— Теперь не подумают. Знаете, какую песню распевают сейчас все мальчишки столицы?

— Н-ну и что… — нерешительно отозвался король. — Песня как песня. Ведь поют, что любят…

— Короля надо не любить, а чтить, — веско сказал премьер. А как можно чтить монарха, у которого из кармана парадного мундира выглядывает беспризорный котенок?

Его величество схватился за карман, однако понял, что ничего не скроешь, и принял независимый вид.

— Он не беспризорный, мне его подарили.

— Кто же сделал вам столь роскошный подарок?

— Гм… Один мальчик. Очень симпатичный мальчик, рыженький такой, только немножко неумытый… У них дома уже три кошки, и четвертую мама держать не разрешает…

— И котенка препоручили заботам вашего величества!

— Сударь, — слегка раздражаясь, произнес король. — Этот котенок, так же, как любой из герцогов и министров, житель моего королевства и, следовательно, мой подданный. Я не могу бросить его на произвол судьбы.

— В таком случае перестаньте заталкивать его в карман, вы свернете ему шею. Отдайте животное поварихе, она его накормит.

— Лучше я отнесу его принцу.

— Принца нет у себя. Он в зале Государственного совета вместе с министрами ожидает ваше величество.

— А что случилось? Зачем собрался совет?

— Этого потребовал принц.

— Что? Кто? Принц?! Да как он смел?! Мальчишка!.. А вы куда смотрели, Гран-Градус?

— Его высочество имеет право. К тому же у него была причина.

— Я ему покажу причину, — сказал король. — Я его запер в комнате, а он…

— Ах, ваше величество! — перебил премьер-министр. — Вспомните ваши школьные годы. Всегда ли вы оставались под замком, если ваш папа Эдоардо Пятьдесят Третий, Добрейший, запирал вас в опочивальне?

А с принцем случилась такая история. Когда король ушел, он с полчаса проскучал на подоконнике, а потом увидел, что на улице собралась компания одноклассников. Среди них был Генка Петух, уже сменивший свой шутовской наряд на обычные штаны и рубашку, сын часового мастера фон Ура Томми Стрелка, племянник городского библиотекаря по прозвищу Гуга Кошкин Дом и еще несколько мальчишек и девчонок. И среди них Лизка де Бина, которая своим смирным видом показывала, что не прочь помириться. Гуга Кошкин Дом задрал голову и закричал:

— Эдька, айда играть в футбол!

— Папаша мяч забрал, — хмуро ответил его высочество со второго этажа.

— Ну, пошли в индейцев играть!

Принц стащил с себя придворный костюм, натянул джинсы и майку с ковбоем на груди и по карнизам и выступам спустился в сад — ему было не привыкать.

Компания направилась на заросший пустырь позади городского театра, но дорога вела мимо большого сада, и Генка Петух сказал между прочим, что в саду, наверно, уже созрели ранние весенние яблочки. В решетке сада нашелся выломанный прут, и очень скоро принц и его друзья хрустели маленькими, еще не выросшими и ужасно кислыми, но все равно приятными на вкус яблочками. И набивали ими карманы.

Однако порадоваться как следует не удалось. Сад принадлежал тучному сердитому министру Унутренних дел, и на беду в этот час министр обедал дома. В окно он увидел, какой разбой творится в саду. Чуть не подавился индейкой с абрикосами, заорал и выскочил на крыльцо.

Принц отступал последним. Поэтому именно до него дотянулась лапа министра Унутренних дел с пальцами, похожими на сардельки…

Когда дерешься с Лизкой де Бина или с Гугой Кошкиным Домом — это одно. Там все на равных. А когда тебя хватает, сопя и ругаясь, этакая горилла…

Оскорбленная кровь пятидесяти четырех королей вскипела в его высочестве. А еще сильнее вскипела кровь самого Эдьки…

И вот теперь он стоял в конце стола, за которым собрались члены Государственного совета, и яростно дышал. Его порванная майка была в зелени и земле. В волосах запутались мелкие листики и травинки.

Премьер-министр Лео Гран-Градус позвонил в серебряный колокольчик и внушительно произнес:

— Ваше величество! Господа министры! Его высочество наследный принц, Правитель Нью-Ахтенбергский, герцог де Балтос де Пью де ла Картенбух сообщил Государственному совету Верхней Унутрии, что сегодня в три часа пополудни министр Унутренних дел нашего королевства господин Фридрих фон Ганц-Будка совершил злодейское нападение на его особу, то есть на особу принца…

Министры одновременно ахнули и вразнобой заговорили:

— Какой ужас!

— Какое нападение?

— Это, наверно, недоразумение!

— Ваше высочество…

— Господин министр…

— Что он сделал с вами, принц?

Принц Эдоардо, краснея и негодуя, произнес:

— Он схватил меня за ухо. И дергал…

— О-о-о-о-ох… — сказали министры. А король Эдоардо Пятьдесят Четвертый поднялся во весь рост и, прекрасный в своем гневе, пропел петушиным голосом:

— Эй, стража! Двенадцать гвардейцев и кузнеца с кандалами!

— Но, ваше величество! — завопил министр Унутренних дел. — Прежде, чем казнить или миловать, выслушайте меня!