Шепчущие никелевые идолы. Жестокие цинковые мелодии - Глен Чарльз Кук
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Обе пропали, стоило мне подумать об этом.
Тинни рыдала. Билл подхватил ее и потащил вон из театра. Я, шатаясь, брел за ними; десять процентов моего сознания отчаянно цеплялось за реальность. За спиной у Элеоноры начал тем временем вырисовываться мой брат Мики. Достаточно реальный, почти материальный.
Призраков, которых видела Тинни, я тоже видел, только моему взгляду они представлялись бесформенными.
Впереди забрезжил свет, и мне полегчало.
– Билл, все это происходило у нас в голове? – Я заподозрил это благодаря долгому общению с Покойником.
Он пожал плечами:
– Можно считать и так. Но бьюсь об заклад, вы общались со своими призраками достаточно долго, чтобы они ожили сами по себе.
– Теперь я начинаю понимать, что так расстроило Аликс, – сказал я Тинни. – Должно быть, ее призраки – старшие брат и сестра. Возможно, даже мать – все люди, в чьей смерти она обвиняла себя.
Тинни не нашлась что ответить. Она блуждала где-то в собственных мыслях.
41
Оказавшись в безопасности, вдалеке от Элеоноры и Мики, я решил, что начинаю понимать, почему люди отказывались говорить о призраках. Мои ведь были не такими и страшными. И я, можно сказать, постоянно имею дело со всякой дичью. Но какое впечатление произведет это на людей, для которых призраки и привидения – принадлежность страшных сказок? Люди, у кого в шкафу по скелету. А ведь у большинства так оно и есть.
– Билл, вы сами видели там что-нибудь?
– Не в этот раз. В первый. И это было жутко, а вдали играла призрачная музыка.
– Гаррет! – Тинни побелела как смерть.
Она указывала на что-то. Я оглянулся, ожидая увидеть полную улицу призраков.
– Кипрос Проуз! А ну, подойди сюда! И друзей своих тащи.
Кип Проуз пытался прошмыгнуть мимо нас в тени на противоположной стороне улицы, а вместе с ним двое его приятелей из Клики. Один – тот самый пухлый паренек из заброшенного дома. Любитель жуков, Зардоз. Другой сопровождал Кипа, когда тот в прошлый раз проходил мимо «Мира».
Малолетки явно не ожидали, что кто-нибудь вывалится в этот час из театра, а уж тем более – безжалостный защитник порядка и собственности сынишка мамочки Гаррет.
Все трое подумали, не смыться ли. Кип сразу сообразил, что это бесполезно. Я все расскажу его матери, и последствия его вряд ли прельщали.
Кип приближался, глядя в землю в ярде от собственных ног. Его дружки волочились следом. Тот, что потоньше, смахивал на копию Барата Альгарды, только моложе.
– Кивенс и Зардоз, насколько я понимаю?
Они не выказали удивления. Но Кип-то знал, что не говорил мне ничего такого, что могло бы выдать Кивенс.
– Кип, что ты делаешь здесь на этот раз?
Он старательно отводил взгляд.
– Мы оставили там кое-какой хлам.
Жуки продолжали копошиться на крыше «Мира».
– Кип, я не понимаю. Дела на фабрике должны держать тебя там двадцать часов в сутки.
У него голова битком набита изобретениями. Его работа заключалась в том, чтобы вытаскивать их из нее и объяснять остальным, да так, чтобы те поняли.
– Так почему ты шляешься здесь в этой компании?
Рыжая ткнула меня под ребра, напоминая тем самым, что я Кипу не отец. И еще что выказывать неуважение к его друзьям – не самое разумное, что я мог бы сделать.
Кип оторвал взгляд от мостовой:
– А сами вы что здесь делаете? У вас работа на пивоварне Вейдера, а вы здесь гоняетесь за насекомыми и пристаете к малолетним.
Тинни хихикнула.
Ух ты! Щенок гавкает в ответ, да еще на задних лапах! Это на какое-то время лишило меня дара речи.
Я занимаюсь тем, чем занимаюсь, потому что не хочу быть рабом, пусть и хорошо оплачиваемым. Я занимаюсь тем, чем хочу заниматься. Обыкновенно без особой охоты. Во мне очень много от собаки. Подобно большинству гончих, я не хочу делать больше допустимого минимума. И в этом заметно преуспел.
Не сомневаюсь, что мои мамочка с папочкой переворачиваются в могилах. Может, Кипу удастся найти способ использовать энергию этого вращения.
У меня в ушах звучит голос Медфорда Шейла, единственного из моих оставшихся в живых родственников. Он утверждает: моя беда в том, что я никогда как следует не голодал. Поголодай я по-настоящему, так не искал бы вечных плаксивых отговорок, лишь бы не работать.
– Пару очков отыграл. Но ты не совсем последователен в своих пристрастиях, когда помогаешь социальным и моральным уродам с Холма наносить удар по обществу, порождая мор. – Едва произнеся это, я почувствовал себя полнейшим идиотом. Я хотел сказать совсем другое.
– Я что, ничем на них не похож, мистер Гаррет?
– Ладно. Приношу извинения. Эмоции. В этом не было нужды. Вряд ли твои друзья более странные, чем Кипрос Проуз. С другой стороны, у Кипроса Проуза нет семьи на Холме, которая пыталась бы вмешаться в мою жизнь. Или нанимала бы людей, чтобы следить за мной.
– А?
– Тинни, можешь поразвлекать этих двоих, пока я покажу Кипу, что творится в «Мире»?
Моя рыжая подруга плотоядно ухмыльнулась. Двое мальчишек-подростков? Да она их в студень превратит, а потом заставит выть на луну, как оборотней в ожидании превращения. Про Кивенс она не знала.
У меня не было намерений подставлять Кипа призракам из «Мира». Я просто хотел без свидетелей поведать ему о Лазутчике Фельске. Я как-то забыл, насколько он чувствителен, – а мог бы помнить по той истории с серебристыми эльфами, которые помогли раскочегарить его гениальный талант.
– Большинство твоих друзей – с Холма, – сказал я ему. – У некоторых большие проблемы личного характера. Одна девица, притворяющаяся мальчишкой. И мальчишка, который хочет стать девчонкой. А еще кое-кто, настолько заинтересовавшийся твоей особой, что нанял самого неуловимого убийцу Танфера, чтобы тот неотступно следил за тобой.
Я немного преувеличил. Возможно, Лазутчик Фельске и не марает руки чужой кровью. Но я ведь имел уже дело с Кипом и знал, что главное – это привлечь его внимание.
– И даже еще кто-то, настолько интересующийся тем, чем вы здесь занимаетесь, что даже пытался подключить к этому полковника Тупа. Не знаешь, кто это может быть?
Он не знал. И не поверил мне. Но интерес все же выказал.
– Я знаю про
