Научный «туризм» - Владимир Михайлович Пушкарев

Поезд подавался на посадку.

1986

Страшно-веселенькая история

(Из серии "Черный юмор")

В конце мая Саша, мой знакомый по автостоянке, поехал в село. Там оказалось, что сосед заколол кабанчика и попросил его завезти немного свинины своему сыну, проживающему в Киеве в одном доме с Сашей. Естественно, немного мяса досталось и Саше, за доставку. Вечером Саша поехал обратно и по дороге купил на придорожном базарчике бутылку водки, чтобы, так сказать, разговеться под свежину в конце трудового дня. Подъехал он к своему дому уже в сумерках. Вначале Саша решил исполнить поручение соседа по даче. Когда, буквально через 15 минут, он спустился – его новенькой “семерки” на месте не оказалось. В панике Саша бросился звонить в милицию. Где-то к двум часам ночи ему перезвонили и сообщили радостную весть – машина нашлась. Наряд милиционеров, переодетых в штатское, захватив Сашу, подъехал в темноте к угнанной машине, где и сделали засаду, предполагая взять угонщиков с поличным. Ждали часа два. Когда уже почти рассвело, решили подойти к машине. В ней, к ужасу Саши, оказалось два трупа и пустая бутылка водки.

Теперь он не знает, чему ему больше радоваться – тому, что машина нашлась, или тому, что машину угнали.

Бывают в жизни шутки юмора…

1998

Семейный "бизнес"

(Из той же серии)

Как-то так исторически сложилось, что наш брат славянин ни в чем не знает чувства меры. Гулять – так до последнего рубля, до потери пульса, до поросячьего визгу. Поститься – так до голодных обмороков. Драться – до последней капли крови …

В благословенный период перестройки, когда выезжающим за границу обменивали 300 долларов за 200 "деревянных" (было такое веселое время, когда доллар официально стоил 64 копейки), вся наша нация вдруг разом всколыхнулась и поперла за границу – менять тюльку на доллары и вытекающую из этого дефицитную у нас товарную массу. Главное было – разжиться приглашением.

Семья Бойко из Черновцов, отстояв положенные очереди в ОВИР и банк и закупив необходимое количество килек в томатном соусе по 33 коп, в полном составе двинулась к румынской границе. Было их 6 штук, и в числе прочих младенец 2 лет, а также теща – бабка предсмертного возраста (300 "зеленых" выдавали на каждого "путешественника"). В качестве транспортного средства использовался двадцатилетний "Москвич-412", универсал. В обетованную Югославию доехали хорошо, хотя немалая часть товарной кильки и была потрачена на пропитание. Остальное сдали благодарным югославам в обмен на ихние тугрики, закупили товары и повернули домой. И все шло хорошо, но на пути к румынской границе старушка, не выдержав тягот и лишений торгово-кочевой жизни, внезапно, как говорится, "откинула кони". Перепуганные Бойки собрались возле покойницы на семейный совет. Дебаты были продолжительными и носили бурный характер. Легкомысленная молодежь предлагала избавиться от усопшей наиболее простым и дешевым способом, а именно – столкнуть в ближайший кювет. Старшее поколение, видимо, не желая создавать неприятный прецедент, возражало. Сходились в одном – никто не желал соседствовать с бабкой в машине. Наконец, счастливое решение было найдено. Бабку завернули в один из купленных ковров и загрузили в верхний багажник автомобиля. Румынскую границу пересекли благополучно, но в самой Румынии их поджидало страшное несчастье: ночью, на стоянке, нечистые на руку румынские граждане похитили из багажника все ковры, вместе с вложенной в них старушкой. Горе семьи не поддавалось описанию. Жалко было и старушку, но особенное сожаление вызывала утрата товарно-материальных ценностей. Организованный на скорую руку поиск злоумышленников результатов не дал. В расстроенных чувствах семья прибыла на советскую границу. Румынский таможенник, сыто икая, равнодушно прошелся взглядом по авто и, получив свои 20 баксов, открыл шлагбаум. Прибытие на Родину оказалось куда менее безоблачным. Пограничник сверил документы и сурово предложил им предъявить шестого члена семьи. На испуганный лепет отца семейства, что, мол, "мама" осталась на недельку погостевать у македонских родственников, старший офицер строго заметил, что всякое запирательство здесь неуместно и что, кстати, статью об измене Родине еще никто не отменял. Напуганные "расстрельной" статьей Бойки тут же раскололись. Пограничники сделали официальный запрос румынской стороне, на который получили официальную же отписку, что мол, тело не найдено и не морочьте нам голову вашими старушками – есть дела поважнее. Бойко же, впоследствии, получил массу удовольствия в советских бюрократических учреждениях, пытаясь хоть как-то узаконить потерю мамы жены. В отсутствие необходимых справок и заключений служащие ему не верили и даже неделикатно намекали зятю на преднамеренное убийство родной тещи при отягчающих обстоятельствах. К тому же, как родственники бабки-"невозвращенки", они стали "невыездными", что нанесло серьезный урон семейному бизнесу.

1999

Мы с Gross-Витей

1. Черновцы

Лучше переспать, чем недопить

(Студенческий фольклор)

В этой жизни наши дороги постоянно пересекались. Учились в одной школе в Сторожинце – я в первом, он во втором классе. Затем меня носило по Западной Украине, и вновь мы встретились уже в университете – теперь он был на первом курсе, а я на втором. На третьем курсе я стал редактором факультетской сатирической газеты "Stressor" и взял Витю вместе с Лешей Раевским в редколлегию. Это были счастливые времена. Молдаване по осени завозили в Черновцы огромные количества молодого полусухого вина (мускат белый) и продавали его на разлив в винных подвальчиках по цене 18 копеек за стакан. Обычно мы брали 5–6 целлофановых кульков, наливали в них до 10 литров вина (несколько кульков “освобождались” на частых “привалах” в сквериках еще по дороге в университет) и закрывались в уютной кафедральной комнатушке, заполненной чучелами всевозможных животных. Я выдавал еще 200 грамм спирта, полученного под курсовую, в качестве “катализатора”, и работа над газетой начиналась. Вначале со скрипом (мысль не шла!), затем (в соответствии с популярной формулой: колом – соколом – мелкими пташками…) фантазия разыгрывалась, и стенгазеты у нас получались исключительные. Выхода газеты ждали с нетерпением не только на биофаке, но и на других факультетах университета. Своих друзей я предупреждал заранее, так как газету факультетское начальство обычно снимало в тот же день. Однажды (дело было в начале 70-х!) мы выпустили номер, целиком посвященный философии. Диалектике, например, посвящалось следующее стихотворение:

О диалектика – ты матерь наша!

Люблю тебя – науку побеждать.

С тобой мы сеем и с тобой мы пашем,

с тобой мы будем новое рождать

процитированное во время “дискуссии” каким-то мичуринским