Вселенная сознающих - Фрэнк Герберт

Макки занял положенное ему место за спиной Арича и обратился к суду:

– Вот стоит Арич, Высший магистр Бегущих. Нам сказали, что если на этой арене будет обнаружена вина, то эта вина падет на Арича. Он, как уверили нас, был тем, кто принял решение об изоляции Досади. Но как такое могло быть? Арич стар, но он не так стар, как Досади. Тогда, вероятно, его вина заключается в сокрытии факта изоляции Досади? Но Арич вызвал агента БюСаба и открыто отправил его на Досади.

Среди восьмерых скованных пленников поднялся ропот. Некоторые из них попытались встать, но кандалы оказались слишком короткими.

Парандо привстал, и Брой силой усадил его на место.

Да, Парандо и другие были пережитками истин старой говачинской судебной арены, на которой действовали принципы, противоположные принципам судебной системы Конфедерации сознающих.

Быть виновным – значит быть невинным. Следовательно, невиновность означает вину.

По команде Броя пленники притихли.

Макки продолжил:

– Арич, сознающий священную ответственность, которую он несет подобно тому, как женщины говачинов носят на спинах своих головастиков, был расчетливо назван виновным и подлежащим наказанию, чтобы это наказание не было направлено на всех без исключения говачинов вселенной. Кто мог быть за то, чтобы этот ни в чем не повинный Высший магистр страдал за всех говачинов?

Макки жестом указал на восьмерых пленников.

– Кто эти люди? – требовательно спросил Парандо.

Макки намеренно тянул с ответом. Парандо знал, кто они. Может быть, он рассчитывал отвлечь внимание суда таким незатейливым трюком?

Макки заговорил:

– Я просвещу высокий суд и на эту тему. Однако сначала я должен исполнить свой долг. Невиновность моего клиента для меня на первом месте.

– Минутку!

Брой поднял свою перепончатую руку.

Один из советников Цейланг торопливо прошел мимо Макки и, попросив разрешения поговорить с Цейланг, направился к ней. Побитый Парандо сидел, как приговоренный, и наблюдал за этой сценой, словно ожидая от нее отсрочки приведения приговора в исполнение. Билдун, сгорбившись, наклонился вперед, обхватив лицо руками. Руководил трибуналом, несомненно, Брой.

Советник-легум был знаком Макки. Это был Лагаг, юрист средней руки, забракованный для размножения. Он что-то энергично и требовательно говорил Цейланг.

Разговор окончился, Лагаг поспешил назад, к своим коллегам. Теперь они поняли смысл тактики Макки. Арич, несмотря ни на что, должен был знать, что в жертву принесут все-таки именно его. Соглашение Конфедерации больше не позволяло зрителям выбегать на арену и когтями убивать невиновного подзащитного. Но стоило только разрешить Аричу выйти за пределы арены, и он не прошел бы и десяти шагов, потому что толпа разорвала бы его в клочья.

В глазах Лагага, когда он проходил мимо Макки, тот уловил отблеск сдержанного восхищения. Да… Теперь они поняли, почему Макки настоял на таком уязвимом и малочисленном составе суда. Узники снова зашевелились, но Брой строго прикрикнул на них и сделал Макки знак продолжать.

– План Арича состоял в следующем: я выставлю Досади на всеобщее обозрение, вернусь и защищу его от обвинений в том, что он разрешил противозаконные психологические эксперименты на ни о чем не подозревавшем населении. Он был готов пожертвовать собой ради других.

Макки искоса взглянул на Арича. Пусть Высший магистр попытается хотя бы полуправдой добиться защиты!

– К сожалению, население Досади стало что-то подозревать. Действительно, армия под командованием Кейлы Джедрик попыталась взять власть на Досади. Судья Брой подтвердит, что эта попытка увенчалась успехом.

Макки снова указал на скованных узников.

– Но эти заговорщики, эти негодяи, которые спланировали досадийский эксперимент и получили от него выгоду, отдали приказ убить Кейлу Джедрик! Она была убита сегодня утром на планете Туталси, чтобы не смогла в нужный момент засвидетельствовать невиновность Арича. Судья Брой может подтвердить истинность моих слов. Кейла Джедрик была доставлена на эту арену только для того, чтобы заговорщикам было легче выследить и убить ее!

Макки поднял руки, показав, что окончил речь, и опустил их.

Арич был изумлен. Макки отчетливо это видел. Если восемь узников будут отрицать свою вину, то их ждет судьба Арича. Они, несомненно, должны знать, что Брой хотел видеть их виновными по-говачински. Они могли, конечно, потребовать рассмотреть контракт с калебаном и раскрыть заговор с обменом телами, но это было рискованно, ведь их мог начать защищать или обвинять Макки, который уже связал этих восьмерых со своим подзащитным Аричем. Брой подтвердит и это. Они оказались на милости Броя. Если по говачинским законам их признают виновными, они смогут сохранить свободу только здесь, на Тандалуре. Если их оправдают, то они здесь умрут.

В едином порыве все восемь подняли головы и посмотрели на Арича. Действительно, что станет он теперь делать? Если он согласится пожертвовать собой, то эти восемь останутся живы. Цейланг тоже пристально смотрела на Арича.

Казалось, вся арена затаила дыхание.

Макки внимательно следил за Цейланг. Насколько искренними были подручные Арича со своим уривом? Знала ли она подлинную историю Досади?

Она нарушила молчание, открыв свое знание. Она решила атаковать Макки, действуя по старому правилу: если ничего не помогает, нужно топить противостоящего легума.

– Макки, так вы защищаете этих восьмерых, которых только вы именуете своими клиентами? – спросила Цейланг.

Ситуация стала весьма щекотливой. Поведется ли на эту приманку Брой?

Макки задал контрвопрос:

– Вы хотите стать обвинителем этих пленных?

– Я их не обвиняла! Это сделали вы.

– Для того чтобы обосновать невиновность Арича.

– Но вы назвали их клиентом. Вы будете их защищать?

Советники Цейланг, толпившиеся у ворот арены, дружно затаили дыхание. Они почувствовали ловушку. Если Макки примет вызов, то у судей не останется иного выбора, как судить этих восьмерых по говачинскому обычаю. Цейланг сама загнала себя в западню. Ей придется выступать обвинителем узников. Она по сути сказала, что подтверждает их вину. Сделав это, она автоматически проигрывала дело против Арича и становилась заложницей арены. Клетка захлопнулась.

В глазах ее застыл немой вопрос:

«Что станет делать Макки?»

Нет, еще рано, решил он. Пока нет, моя драгоценная уривская дурочка.

Он обратил свое внимание на Парандо. Осмелятся ли они апеллировать к контракту с калебаном? Эти восемь были лишь верхушкой, за которой скрывались теневые силы, но они были уязвимой верхушкой. Их можно было принести в жертву. Было ясно, что они это видят, и перспектива им не нравится. Это не понравится ни одному говачинскому мррегу с его железной покорностью своим обязанностям! Они любили жизнь, как любили и власть, – особенно те, кто носил человеческую плоть. Как, должно быть, дорога жизнь для тех, кто прожил много жизней. И так же беспросветна.