Отечественная история IX—XIX вв. - Александр Федулин

Наиболее радикальные представители славянофильского направления демонизировали образ и реформы Петра I. Один из идейных вождей славянофильства И.С. Аксаков писал: «Русская земля подверглась внезапно страшному внешнему и внутреннему насилованию. Рукой палача совлекался с русского человека образ русский, и напяливалось подобие общеевропейца. Кровью поливались спешно, без критики, на веру, выписанные из-за границы семена цивилизации. Все, что только носило на себе печать народности, было предано осмеянию, поруганию, гонению; одежда, обычай, нравы, самый язык – все было искажено, изуродовано, изувечено… Русский человек из взрослого и полноправного, у себя же дома попал в малолетки, в опеку, в школьники и слуги иноземцев всяких, даже духовных дел мастеров. Умственное рабство пред европеизмом и собственная народная безличность провозглашены руководящим началом развития…»

Философия русского западничества была представлена именами А.И. Герцена, Т.Н. Грановского, Н.П. Огарева, В.П. Боткина, К.Д. Кавелина, И.С. Тургенева, П.В. Анненкова, И.И. Панаева и др. Историософские конструкции западнического направления философии являлись по своему характеру репродуктивными. Они базировались на представлении об универсальности исторического развития. Если мировоззрение славянофилов было биполярным, то западников – монистическим. Они отрицали какую бы то ни было историческую самобытность России. Ее своеобразие относилось ими исключительно на счет отсталости. Впрочем, западнический универсализм на поверку оказывался европоцентризмом. Развитие Западной Европы выдавалось ими за столбовую дорогу мирового прогресса. Как для славянофилов Московская Русь, для них Запад являлся неким метафизическим идеалом.

Культурный мир русского западничества противополагался православной нормативности. Западническая и славянофильская этосферы определялись впоследствии исследователями как соответственно «земля» и «небо» русского общественного сознания.

На вершине ценностной иерархии находилась человеческая личность, индивидуальность, суверенная от народного коллектива. В удовлетворении разумных потребностей этой личности они видели конечную цель истории. Аксиомой для западников служило представление о прогрессе как постоянном обновлении, совершенствовании устаревших форм. Именно ими был привнесен в русский литературный язык термин «гуманность». Западники являлись рационалистами, отдавая предпочтение рассудку перед бессознательным рефлексом. Казенной дисциплине николаевской России противопоставлялся западнический дендизм. Сакральные и мифологические аспекты истории отвергались ими в принципе. Наиболее радикальная часть западников склонялась к атеизму (зачастую воинствующему). Для верующих религия являлась сугубо личной, интимной сферой. Западнический идеал города противостоял славянофильскому идеалу деревни. Положительным героем западнической литературы являлся культуртрегер. В отличие от славянофилов, отстаивавших патриархальные отношения в семье, западники пропагандировали эмансипацию женщины. Изучение феномена западничества позволило Ю.М. Лотману утверждать, что русский западник лишь играл роль представителя Европы во внутреннем конфликте отечественной культуры, будучи сам весьма мало похож на европейца.

Развитие философии западничества было связано с феноменом русской интеллигенции. Метафора П.В. Андроникова о «духовном ордене интеллигенции» была не столь уж далека от действительности. В чем же заключается идеологическая парадигма гетерогенного в политическом отношении объединения? Идеологемой «ордена» служило именно западничество, будь оно представлено в форме социалистических доктрин, либеральных учений или апологии католической инквизиции (чаадаевское западничество). Оборотной стороной преклонения перед иноземным было презрительное отношение к России. «Русофобия» является наиболее точным термином, отражающим интеллигентские воззрения. Один из наиболее откровенных представителей «ордена интеллигенции» В.С. Печерин выразил эти умонастроения стихотворными строфами:

Интеллигенция в России по своему генезису формировалась как западная субкультура. Петровская вестернизация элиты (раскол с народом) и екатерининское освобождение ее от государственной службы (раскол с государством) стали истоками положения, определяемого П.Б. Струве как интеллигентское «отщепенство». Под данным термином понималась оторванность интеллигенции как от народа, так и от государства. Таким образом, парадигма духовной чужеродности была заложена самим характером происхождения интеллигенции.

Еще А.С. Пушкин в строфах незавершенного стихотворения сумел сфокусировать менталитет русского интеллигента:

Идеология «официальной народности». В основе теории официальной народности, как и славянофильской философии, была положена дихотомия Россия – Запад. Все компоненты погодинско-уварской триады «Православие, Самодержавие, Народность» входили и в арсенал духовных ценностей славянофилов.

Теория официальной народности, наиболее ярким адептом которой стал М.П. Погодин, так же как и славянофильская историософия, основывалась на идеях общинного начала и единения царя с народом. Правда, в отличие от славянофилов представители историософии официальной народности полагали, что единство царя и народа в XVIII в. отнюдь не пресеклось.

М.П. Погодин полагал, что для русской истории не характерны классовые противостояния. Внутренние антагонизмы он относил к признакам развития Западной Европы. Согласно его концепции западные государства возникли из факта завоевания, а потому на Западе доминирует насилие. Русскую же историю нельзя объяснить на основе универсальных шаблонов, ибо в ней много чудесного, относящегося к «высшему промыслу».

Сама по себе формула «Православие, Самодержавие, Народность» была впервые выдвинута в 1832 г. министром просвещения С.С. Уваровым в отчете о состоянии Московского университета. Она в первую очередь относилась к вопросам народного воспитания.

Новые идеологические веяния отражали принятие высочайшим Указом от 31 декабря 1833 г. гимна «Боже, царя храни», написанного на слова В.А. Жуковского директором Придворной капеллы А.Ф. Львовым. Первоначально он носил название «Молитва русского народа».

С.С. Уваров выступил идеологом консервативного образования. Будучи первоначально апологетом западноевропейской образовательной модели (получив образование в Геттингенском университете в Германии), он в конечном итоге пришел к выводу, что та «искоренила мало-помалу почти в каждом государстве народный дух» и следствием этого явились революционные потрясения. Именно просвещение С.С. Уваров определил ядром общенациональной стратегии. Он заявлял, что его программа народного образования построена на «исторических принципах русской государственности и культуры». Ставилась задача просветить все слои российского общества. Но западноевропейскому «просвещению» противопоставлялось православное «просвещение». «Министерство – говорил он, – желает просвещения для всех, в мере способности для вящего утверждения народного духа в верности и религии предков и преданности к трону и Царю».