Отечественная история IX—XIX вв. - Александр Федулин

«Давид и Голиаф»: император терпит поражение в борьбе с номенклатурой. Даже попытки столь сильной личности, как Николай I, взять под монарший контроль реализацию императорских решений не имели существенного успеха. Стремление обуздать чиновников соотносилось с характерными для русской ментальности народными чаяниями о царе-заступнике перед боярским лихоимством. «Чудное государство Русское! – восклицал один из отечественных мемуаристов николаевской эпохи. – Народ предоставил полное право своим царям издавать законы; но чиновничья раса присоединила условие – исполнять их или не исполнять, смотря по обстоятельствам, что и делается в России». В том же смысле высказывался А. де Кюстин: «Россией управляет класс чиновников… и управляет часто наперекор воле монарха… Из недр своих канцелярий эти невидимые деспоты, эти пигмеи-тираны безнаказанно угнетают страну. И, как это ни звучит парадоксально, самодержец всероссийский часто замечает, что он вовсе не так всесилен, как говорят, и с удивлением, в котором он боится сам себе признаться, видит, что власть его имеет предел. Этот предел положен ему бюрократией – силой страшной повсюду, потому что злоупотребление ею именуется любовью к порядку». Николай I в очередной раз в истории России вступил в борьбу с чиновничьим сословием, но проиграл. Ту же проблему с разной долей успешности пытались решить и последующие правители России.

Управление национальными окраинами. Вопреки расхожему утверждению, из всех существовавших в XIX в. колониальных империй Россия менее всего соответствовала маркировке – «тюрьма народов». Мягкий вариант русский колонизации предполагал сохранение традиционных структур регионального управления. В определенном смысле можно говорить о функционировании параллельных управленческих механизмов на окраинах Российской империи. Один распространялся на имперскую бюрократическую вертикаль, другой – на соответствующую этноконфессиональную общность.

В Сибири свою специфическую систему управления имела каждая из выделенных Уставом 1822 г. категорий «инородцев» – бродячих, кочевых и оседлых. Для относящихся к разряду бродячих, охотников и оленеводов Крайнего Севера сохранялась сложившаяся еще в период Московской Руси практика взаимоотношений центральной императорской власти с родоплеменной верхушкой – «князьцами» и «старостами». На оседлое инородческое население распространялась волостная система.

Применительно к сибирским кочевым народам – бурятам, якутам, хакасам, остякам, вогулам, эвенкам устанавливалась трехстепенная структура местной власти, включавшая степную думу, инородную управу и родовое управление. Последний из властных органов учреждался в каждом стойбище, улусе или роде, объединявшем не менее 15 семей. Состав родового управления ограничивался старостой и его помощником, избираемых из «почетных и лучших родичей» или получавших свои должностные функции по наследству. Инородные управы распространяли свои властные полномочия на несколько улусов или стойбищ. В них на трехлетний срок из местной знати делегировались посредством формальной процедуры выборов голова и несколько заседателей. Функцию корреляции действий между инородными управами и окружной имперской властью у бурятов, хакасов и южных якутов осуществляли автохтонные сословные органы – степные думы.

Управленческая вертикаль у «сибирских киргизов» (казахов) включала в рамках этнотерриториальной системы «среднего жуза» (средней орды) следующие ступени: округ – волость – аул – кибитка. Высшая окружная власть имела комбинированный в этническом отношении характер, будучи представлена старшим казахским султаном (ага-султаном) и двумя русскими заседателями из числа так называемых почетных киргизов (биев). Возглавлявшие волости султаны имели наследственный статус, тогда как стоявшие во главе аулов старшины – выборный.

Своеобразное автономное правление под высшей императорской властью сохраняли закавказские княжества и ханства, возглавляемые на местном уровне прежними династическими владетелями. Территория присоединенных к России в 1828 г. Эриванского и Нахичеванского ханств составила новую административную единицу не только в количественном отношении, но и по качественным характеристикам системы управления – Армянскую область. Ее структурные звенья составили округа, возглавляемые назначаемыми свыше окружными начальниками, и магалы, руководство которых – наибы кооптировалось из армянского дворянства. По Уставу 1836 г. административно-территориальное самоуправление предоставлялось Армяно-григорианской церкви. Впрочем, в 1840 г. Армянская область была упразднена, а в 1849 г. создана Эриванская губерния, существенно унифицировавшая по российскому образцу местные управленческие структуры.

Этническая разнородность Кавказа обусловливала необходимость единого для всего региона имперского органа власти, с особыми силовыми возможностями и полномочиями. Наступление решающего этапы борьбы с имаматом Шамиля соотносилось с учреждением в ноябре 1844 г. кавказского наместничества. Два года потребовалось на формирование управленческого аппарата, включавшего Совет, кооптируемый из назначаемых царем чиновников и губернаторов, и Канцелярию наместника. Первым наместником Кавказа стал генерал-адъютант М.С. Воронцов, одновременно являвшийся главнокомандующим войсками. Ему удалось осуществить комплекс мероприятий, способствовавших развитию просвещения, земледелия, промышленности, торговли и судоходства в крае. Успехи М.С. Воронцова на ниве управленческой и военной деятельности были отмечены присвоением ему титула «светлейший князь» (1852). Опыт кавказского наместничества может быть использован в современной российской политике на Северном Кавказе.

Чрезвычайные обстоятельства Польского восстания 1830– 1831 гг. побудили Николая I к изменению системы управления в Польше, направленному на резкое свертывание дарованных ей Александром I автономных прав. Лейтмотивом деавтономизации явились соображения этического порядка о неблагодарности поляков за предоставленные свободы. Недовольство сложившейся системой самоуправления в Польше сложилось у Николая I еще задолго до Польского восстания. Вызовом для императорского суверенитета он расценил независимость, проявленную польскими судами в отношении участников волнений 1825 г. Вместе с отменой в 1832 г. Конституции 1815 г. упразднялись Сейм и Государственный совет. Вся полнота власти сосредоточивалась в руках наместника, осуществлявшего свои полномочия с помощью совета управления и заменивших министерства комиссий. Официальным языком делопроизводства вместо польского становился русский. Посредством переименования воеводств в губернии, а поветов – в уезды даже на лингвистическом уровне демонстрировалась бесперспективность надежд шляхты на возрождение независимой Польши. Национальные польские войска были ликвидированы. На территории Польши и прилегающих губерний размещалась самая крупная и обученная первая действующая армия.

Несмотря на ликвидацию польского Сейма, аналогичный орган продолжал существовать в Финляндии. Будучи абсолютно лояльным к Петербургу, Великое княжество Финляндское в 1830 г. даже направило несколько подразделений собственной автономной армии для участия в подавлении Польского восстания. Особенности традиционного управления сохранялись также в Бессарабской области, Астраханской губернии, Башкирии и регионах с преобладающим казачьим населением.