Святой Грааль - Юрий Никитин

Томас всхлипнул. Пальцы тряслись, сердце колотилось каковечий хвост. Он сидит будто клещ на спине огромнейшего дракона — забожись, всеравно не поверят! — летит поверх облаков, сзади хрипит и бьется в путахдруг, одержимый бесом, но что дальше? Если дракон захочет его сожрать, взаменбросит мясо — для того калика и наготовил, но на сколько хватит мяса? А ежелидракон не сядет на землю?

Томас зябко передернул плечами, на постоянном встречномветерке в

самом деле прохладно. Надо посадить дракона?

Вздрагивая всем телом, он с кинжалом в руке заглядывал вщели между костяными плитами. На середине спины они стали огромными, всей длиныкинжала не хватило, чтобы лезвие коснулось уязвимого места. Он перевязал узлы,чувствуя себя, как коза на веревке, на четвереньках пополз, цепляясь закостяные выросты, до шеи, кинжал держал не по-рыцарски — хищно зажатым в зубах.К счастью, благородные сэры, не увидят его в такой унизительной позе. Впрочем,он на драконе, не на корове!

Вдруг спина дракона резко ушла вниз. Томас в панике вцепилсяв край плиты, тело потеряло вес, вокруг дракона все вдруг стало белым какмолоко, потом белесость осталась наверху — падали как обломки скалы. Сердцеперестало биться, сжалось как у самого пугливого зайца, который боится дажелягушек.

Томас цеплялся изо всех сил, чувствуя, как отрывается отнадежной тверди, хотя сама твердь падает, падает, падает... Внезапно гулкохлопнуло, он с такой силой ударился подбородком о твердь, которая внезапнопрыгнула навстречу, что зубы лязгнули, как мечи в бою. Во рту стало солоно игорячо, голова налилась свинцом, как и все тело, он отяжелел, его распластало,словно раздавленную лягушку, даже мысли ворочались тяжелые, отчаянные: за чтовсе эти муки?

Крылья хлопали долго, мощно. Дракон поднимался рывками,Томаса то отпускало, то с силой прижимало к твердому, круша кости и наливаятяжелой кровью. Дракон, похоже, опускался до самой земли, заинтересовавшиськакой-нибудь коровой, да то ли пастух спугнул, то ли странствующие рыцари, нотеперь дракон словно решил расплющить седоков о небесную твердь!

Вспомнив о беспомощном друге, Томас оглянулся, торопливоперекрестил его. Голова Олега бессильно висела, упершись подбородком в грудь,веревки глубоко впились в могучее тело. Он был бледен, иногда вздрагивал,стонал сквозь стиснутые зубы.

— Потерпи, — проговорил Томас, захлебываясь отжалости. — Как только эта крылатая жаба перестанет кувыркаться... сразупочитаю молитву об изгнании дьявола. Или хотя бы бесов... Если вспомню,конечно...

Трудно вспомнить то, чего не знал, Томас с ужасом думал освященнике, которого надо отыскать срочно, дабы покропил одержимого святойводой, прочел молитву, помахал кадилом с ладаном и благовониями, коими Христосзаменил человеческие жертвы. Ладно, он узрит издалека церковь. Но как посадитьдракона перед домом священника? Дракон явно воспротивится, он из нечестивогодохристианского мира, креста не выносит!

Дракон оглянулся на миг, некоторое время летел по прямой, необращая внимания на седоков, а когда оглянулся второй раз, Томас уже отползобратно, торопливо развязывал ломая ногти, ближайший узел на мешке из турьейшкуры.

— Ох и жрешь, — сказал он с ненавистью, когдаоткрытая пасть потянулась к нему. — Большая сыть брюху вредит, как говориткалика! В отшельники бы тебя.

Он зашвырнул один за другим три больших куска, а когда занесруку для четвертого, дракон, довольно прижмуря глаза, отвернулся. Челюсти схрустом перемалывали сочное мясо, лишенное костей, на губах выступила кроваваяпена, ветром ее сорвало и швырнуло на рыцаря. Томас брезгливо обтирал липкиеслюни, отодвинулся к калике. Отвязывать и перевязывать свою веревку устал,оставил только самую толстую, привязав себя поперек пояса.

— Сэр калика, — позвал он печально. — Эх, сэркалика...

Он съежился, сохраняя остатки тепла, посмотрел на калику,тяжело вздохнул, и снова с кинжалом, теперь уже в руке, пополз с загривка ближек шее. Длинное острие скользнуло между чешуек, толщиной с кулак, коснулосьтолстой кожи. Томас ткнул сильнее, кожа пружинила, лезвие подбрасывало.Вспомнив калику, он сцепил зубы и налег всей тяжестью. Кожа чуть прогнулась, нодержала. Томас призвал на помощь Пречистую, выругался и ударил железным кулакомпо рукояти.

Кинжал погрузился на ладонь, дракон вздрогнул, крылья чутьшелохнулись. Томас вцепился в костяные наросты, готовый к падению, метанию ввоздухе, но дракон парил все также сонно, растопырив огромные крылья, грелся,ловя солнечные лучи на огромные темные паруса. Даже глаза закрыл отудовольствия, скотина.

Томас сжал челюсти, ахнул по рукояти кинжала со всей дури.Под ним дернуло, Томас едва не слетел кубарем — благо веревка спасла. Драконхрипло вскрикнул, часто забил крыльями, развернулся по косой дуге, сновазахлопал крыльями.

— Вот так-то, — проговорил Томас обессиленносквозь зубы. он дышал часто, со всхлипами, зубы лязгали, а руки тряслись, будтокур крал. — Гонки устраивали!.. Турниры, видите ли...

Солнце теперь светило в левую щеку, но дракон чащепокачивался в воздушных струях, Томас судорожно хватался за костяные выступы.Он пугливо уводил глаза от края, но не мог забыть о жуткой бездне, чтоначиналась сразу от пуза дракона. Рук старался не отрывать, при любом шевелениисжимал пальцы и притискивался щекой к потрескивающей костяной плите. Плиты подним двигались, терлись, разъезжались. Однажды дракон даже почесался на лету:кровь Томаса превратилась в лед, когда совсем рядом огромные, как хазарскиемечи, когти шумно поскребли одетый в костяной панцирь бок, снимая стружки.

Томас в страхе вытащил меч, начал колоть дракона.Отвратительный зверь сладко жмурился и вытягивал шею. Получалось, рыцарь чесалего как толстого разнежившегося кабана, лезвие меча жестяно скрипело на жесткихчешуйках, каждая — размером с ладонь.

Когда дракон внезапно взмахивал крыльями, а взмахивал всегданеожиданно, туловище резко проваливалось, ухая в бездну, Томас ронялмеч, — хорошо привязанный ремешком к кисти! — как клещ, вцеплялся вкостяную спину. Сердце и желудок карабкались к горлу, смертная тоска застилалаглаза, затем следовал мощный взмах крыльев, и Томаса распластывало по спинедракона, словно налитую свинцом лягушку. Он не мог шевельнуть и пальцем, аглаза едва не лопались от прилива тяжелой крови.

Постепенно дракон начал забирать вправо, Томас с проклятиямизаставил себя доползти до шеи, с силой вогнал кинжал глубже. Дракон каркнул,повернул, суетливо хлопая кожаными парусами.

Томас отполз назад, держа глаза на расширяющихся костяныхпластинках: шея дракона не толще столетнего дуба, с обеих сторон зияетбездонная пустота. Сидя на широком загривке, Томас перевел дух, попытался унятьдрожь в конечностях.

Внезапно дракон заработал крыльями чаще, но не поднимался,ринулся вперед так стремительно, что Томаса едва не сорвало встречным ветром:веревки натянулись, задрожали. Дракон, стуча по ветру темными парусами, догонялкосяк белых лебедей, что мерно взмахивали огромными и чистыми, как снег,крыльями. Задний из лебедей не успел оглянуться, как дракон распахнул пасть,лебедей втянуло одного за другим, их было не меньше двух десятков. Лишь вожак,летевший во главе стаи, успел нырнуть вниз, сорвавшись буквально с зубов,уронил пару перьев с хвоста.