Разреженный воздух - Ричард К. Морган

периферийных устройствах. Нужно было продумать местную логистику, скоординировать транспорт, обсудить мелкие детали с участниками, которые в лучшем случае были настроены скептически. Планирование на случай непредвиденных обстоятельств, оценка рисков. Брэдбери перевернули с ног на голову, город гудел, словно треснувший контейнер для кодовых мух – свежие намеки на коррупцию и злоупотребление служебным положением каждый день проносились в прессе как дуновение от спрятанного гниющего трупа. И с каждым днем повсюду крепла уверенность, что в ближайшее время со всем этим нужно будет сделать что-то масштабное. Я видел схожую динамику действий в Рое, как раз перед началом репрессий. Демонстрации и мелкие беспорядки, тупоголовые инстинктивные демагоги чуют запах и выходят повеселиться. Бронированные копы в действии. Пока никто не готов показать свою силу, но уже чувствуется общее стремление к насилию на улицах, язвительная ненависть в потоках данных и все более тупое балансирование на грани войны со всех сторон.

Нам говорят спасать корабль любой ценой.

Никто никогда не говорит, заслуживают ли пассажиры и экипаж таких усилий.

С подобными мыслями я стоял на перроне в Спарквилле и с запозданием заметил, что разгоряченный режим исчез.

Как и всегда, я не мог понять, рад ли этому или буду скучать.

Какие-то возгласы дальше на платформе – в мою сторону, размахивая кулаками в воздухе и хрипло-страстными голосами выкрикивая слова боевого гимна «ДеАрес Контадо», маршировала беспорядочная толпа фрокеров. Все молодые, по большей части мужского пола. Они бросали на прохожих злобные взгляды, и снедающий их зуд насилия можно было почувствовать, словно они в нем купались. Я никого не узнавал и – Рис быстро сопоставила и проиндексировала по визуальным воспоминаниям – никто не мог узнать меня.

Я все равно отступил на пару шагов, давая им пройти.

Подкатил следующий поезд, и фрокеры сели в него, расталкивая людей с расчетливой беспечной жестокостью. Через пару дверей от них из поезда вышли Мадекве и Идальго, за которыми следовало пятеро худощавых горцев с обветренными лицами, их небрежное поведение никого не обдурило. На них были большие свободные плащи, двое несли за плечами рюкзаки. Мадекве заметила меня и повела процессию в мою сторону. Мы кивнули в знак приветствия. Тем временем из вагонов поезда снова донеслось скандирование гимна «ДеАрес Контадо».

– Тупые клоуны, – пробормотал Идальго.

– Не волнуйся, – ответил я, – если все пройдет плохо, у тебя будет шанс перестрелять целую уйму таких же. Будешь косить их на улице словно маньяк, гоняющийся за откормленными цыплятами.

Парочка горцев, включая Бадуру, наградили меня странными взглядами с легкой примесью ярости. Интересно, какой частью своих подковерных планов Идальго решил поделиться с местными новобранцами.

С другой стороны, глядя на их лица, я пришел к выводу, что ему и не нужно было. У них был тупой и безразличный взгляд, на который я уже достаточно насмотрелся в трудовых лагерях, дешевых борделях и обязательных тренировочных колледжах, которые сшивали воедино то, что считалось гражданским обществом Нагорья. Они были твердолобыми марсианами до мозга костей, с рождения обработанными пескоструйкой в соответствии с жестокими ожиданиями Долины и ее хищническими нормами жизни. Эти мужчины и женщины знали, каков Разлом на самом деле – знали, что это океан с коварной экономической погодой и безжалостной динамикой пищевой цепочки, которая только и ждет возможности вцепиться в слабого. Благодаря слепой удаче они пробили себе дорогу к стезе насилия, что казалась вполне сносным плотом в этих водах, и с трудом поднялись на борт. Но они знали, поскольку еще по молодости обозревали горизонт, что океан бесконечен, в нем нет убежищ и надо оставаться на плаву – ничего больше значения не имеет.

«Человечество Высокого Рубежа – чего бы это ни стоило».

Двери в поезде захлопнулись, и гимн фрокеров внезапно затих. Идальго, похоже, вышел из транса. Он провел рукой по заросшему щетиной черепу и оглядел меня с головы до ног.

– Как я посмотрю, ты не вооружен.

Я пожал плечами.

– Мы же об этом договаривались, разве нет?

Как и большинство программ для обнаружения оружия, его протокол пропустил нож из морфосплава на руке, но я все равно чувствовал себя голым. Я не узнавал ту версию Брэдбери, которая пробудилась к жизни в мое отсутствие. Она смахивала на какую-то дешевую имитацию Вирталлы – те же здания и тот же горизонт, но все цивилизованные нормы снижены для обеспечения максимальной игровой дикости. Казалось, весь сброд с Нагорья внезапно вернулся домой, чтобы устроиться на ночлег. Инстинктивно хотелось проверить калибр в обойме и зарядить что-нибудь повнушительнее.

Наверное, что-то такое Идальго разглядел в моем гештальте и, успокоившись, хмыкнул.

– Тогда давайте покончим с этим, договорились? Куда теперь?

– Линия «Коридор Вентура», – сказал я, выдавив улыбку для Мадекве. – Платформы на западной стороне. Леди и джентльмены, прошу сюда.

* * *

Фэйрчайлд-Луп все еще тянули вперед – повсюду виднелись низкие темные холмики недавно выкопанного реголита, а на росчистях торжественно мигали маркеры, напоминающие вишенки. Раздавался тихий, едва слышный шорох: это работали ферритовые жуки и их химические собратья по терраформированию, пережевывая почву, чтобы на этом месте через несколько месяцев можно было вырастить что-нибудь приятное глазу. Тут и там попадались проданные участки, шло наностроительство, но большинство зданий пока сводились к скелетным каркасам и растущим рудиментарным корням фундамента. Стены и крыша были примерно у каждого десятого. Освещение попадалось и того реже. В пустынной темноте между домами сверкающими драгоценными камнями дрейфовали, словно страдающие гиперанорексией стражи, мобильные реклагели, предлагающие куски анимированной виртуальности, как будто вы прямо сейчас смотрели через какой-то временной портал на этот же район в будущем. «Покупайте сейчас, – постоянно бубнили они себе под нос, – покупайте сейчас, почему бы не купить сейчас?»

На участке 447 находилось одно из немногих завершенных строений. Окна светились слабым рассеянным светом – прямо как свечи, манящие возвращающихся домой в детской сказке. Я выбрал его из-за уединенности, и это вышло мне боком. Нам пришлось оставить рикш в добрых пятидесяти метрах и пробираться к огням по темной и сырой грунтовке. Над головой переливалась желчно-зеленым и синеватым цветом Мембрана, отбрасывая на все небрежный, прерывистый отблеск.

– Давайте не будем торопиться, – предложил я, заметив неудержимое рвение в эскорте Идальго, – мы же не хотим психопатического хаоса, который вы, ребята, устроили в Брэдбери-Централ.

Бадару и одна из женщин сердито зыркнули на меня, но ничего не сказали. После чего замедлили шаг, поглядывая на Идальго в ожидании указаний. Он кивнул и жестом приказал им рассредоточиться. Затем достал из-под плаща компактный дергач и проследил за тем, как его бойцы достают собственные