Битва за Лукоморье. Книга 2 - Роман Папсуев

Потому Огнегор и уважал Ярозора – видел в нем такого же страстного и рукастого мастера. Правда, зодчий посвящал любимому делу все свое время, а хозяин Бугра-горы такого себе позволить не мог, да и не хотел. Он справедливо полагал, что, долго занимаясь одним и тем же, можно потерять интерес, увлечение обрыднет, превратится в обыденность и растеряет свое очарование.

Его увлечение резьбой началось давно, и со временем Огнегор наловчился создавать весьма сложные и искусные фигуры. Как истинный мастер, материал для своих поделок чародей выбирал лично, всегда придирчиво осматривал, выбраковывал.

Вначале он работал с обычной липой и буком, но в последние несколько сотен лет полюбил резать по живому, делать скульптуры из скрежедубов. Заполучить их удалось, подослав двух ловких колдунов к пущевику в Ражий лес у Трезубцовых гор. У хозяина той чащи диводеревья выполняли обязанности стражей: ходили с места на место, охраняя сердце леса, давили, душили и лупили ветвями случайных нарушителей заповедных границ, даже кусались… Огнегору же они глянулись как материал для резьбы. Вот и отправил расторопных, но малоценных помощников добыть чудесные скрежедубные желуди.

Из пущи вернулся только один, зато приволок целый мешок. Ловкач, ничего не скажешь. Жаль, погиб при повторной вылазке – наученный горьким опытом пущевик вора поджидал и уйти не дал.

Желуди Огнегор хранил в особом сундучке, маленький ключ от которого сделал в виде серьги и носил в левом ухе. Когда появлялось желание ремесленничать, он доставал один желудь, кидал наземь и ждал, пока ходячий дуб достаточно вырастет. После этого обездвиживал его с помощью волшбы и рубил на куски, создавая заготовки для будущих вещиц; с одного молодого скрежедуба можно было набрать десятка два-три. Если же хотелось ваять что-то большое, Огнегор терпеливо ждал, пока диводерево достигнет нужных размеров – благо ждать приходилось недолго, росли они невероятно быстро.

Особую приятность работе придавало то, что кусок дерева вздрагивал, трепетал, норовил вырваться, сжимался под ножом. Работать было сложно, но оно того стоило. Фигуры из древесины скрежедуба получались отменные, в их присутствии зрителя охватывало особое ощущение тревоги и опасности. Немудрено, ведь дерево-то «живое». Огнегор не раз с удовлетворением наблюдал, как при виде его творений самые отчаянные его гости поеживались и спешили отойти подальше…

Некоторые мелкие поделки Огнегор хитро зачаровывал и раздаривал особо важным гостям. Те восхищались и гордились, не догадываясь, что имеется в подарках едва заметный чародейский след, что подчиняются они только сделавшему их колдуну и исправно доносят ему обо всех действиях – а иногда и мыслях – «счастливчика». Так что увлечение приносило еще и существенную пользу.

Предстоящая работа воодушевила Огнегора, ему не терпелось к ней приступить. Идти пришлось недолго: мастерская располагалась рядом с его личными покоями.

На сей раз он особенно долго и тщательно выбирал брусок, придирчиво осматривал инструменты, наконец выбрал самый острый нож с треугольным лезвием, вонзил в крепко зажатую в руке древесину. При трепете под пальцами живого тела Огнегор ощутил почти сладострастное удовольствие. Может, настоящее его призвание – создание вот таких шедевров? В том, что получится шедевр, чародей не сомневался. Разве может совершенный творец создать посредственность?

Он мог вырезать что угодно: мастерил и мелкие предметы, вроде пуговиц или заколок для волос, рукоятки ножей в виде причудливых зверей, странных листьев, рунических знаков, но все чаще вырезал статуэтки людей или виданных в Иномирье чудищ, иногда в подлинную величину. В этот раз ему захотелось воспроизвести в «живом» дереве танцовщицу, которую он знал лет триста назад. Однажды прелестница подарила ему прекрасную ночь, воспоминания о которой до сих пор грели сердце.

Огнегор склонился над заготовкой, краем у пятки ножа убрал лишнее, дерево под пальцами дернулось, напряглось и наконец сдалось и замерло, позволяя себя кромсать. Да, вот так бы просто решались все беды. Жаль, на демонов из Чернояра невозможно повлиять при помощи какого-нибудь инструмента, они кажутся почти неуязвимыми. Ох, чует сердце, быть беде от незваных гостей. Что, если вздумается им проверить его на прочность, сжечь Громовые Палаты, уничтожить приставленных кузутиков, а самого повелителя нанизать на причудливый мышиный хвост? Ну и что, что союзники? Им ничья воля не указ, они порождения Тьмы, их стихия – разрушение. При страсти хозяина Бугра-горы к упорядоченности и продуманности непредсказуемые союзники казались опаснее китежан и богатырей. От тех хотя бы понятно, чего ожидать.

Огнегор отложил нож, взял руки один из резцов с изогнутой кромкой и поглубже вонзил в плоть дерева.

Что-то в последнее время не везет ему с «подарочками» Тьмы. Сперва этот недоносок Вещор, погубивший целый отряд уже готовых упырей и потерявший ценную книгу, теперь эти… Если дело запахнет жареным, как с ними совладать? Рябя и Мышь полны силой самого Чернояра, им не страшна даже природная волшба, питающая здешнюю землю. Сумеет ли он в одиночку усмирить гостей, если те разбушуются? Трезво оценивать свои силы Огнегор умел и пришел к выводу, что в одиночку – нет, не сумеет. Чтобы одолеть демонов, придется собирать всех колдунов и ведьм шабаша, тратить драгоценные силы, нужные совсем для другого.

Глаза страшатся, а руки шебуршатся: под руками чародея постепенно оживала фигурка девушки, держащей в высоко поднятых руках бубен. Казалось, еще мгновение, и зазвенит инструмент, плясунья закружится в вихре танца. Оставалось закончить лицо, «поднять» веки красавицы, открыть ей глаза, прорезать зрачки. Но этого Огнегор делать не стал.

Довольный работой, он отложил инструмент, смахнул с колен дрожащую, извивающуюся стружку и слегка хлопнул ладонью по незаконченной голове танцовщицы, пробуждая ее. «Живая» фигурка потянулась, слепо крутя головой, доверчиво трогая пальцы Огнегора чуть теплой ладошкой.

Колдун ухватил фигурку за тоненькие пальцы и повел в соседнюю с мастерской кладовую, куда не было доступа никому, кроме него самого. Отперев зачарованную дверь, он щелкнул пальцами, зажигая светильники, их неровный свет вспыхнул под потолком и на стенах, освещая огромное помещение, сплошь заставленное работами Огнегора.

Недалеко от входа он приметил свободное место, между диковинного вида иномирным животным и деревянным карапузом с острым носом, туда он и повел свое новое творение. Встав на невысокий постамент, танцовщица слегка прогнулась, поднимая руки, готовясь танцевать, но колдун снова шлепнул ее по голове, и она послушно замерла.

Огнегор удовлетворенно осмотрел кладовую. Тут стояли, лежали, сидели в самых разных позах несколько сотен статуэток – от совсем крошечных, с мизинец, до больших, выше роста человека. Люди и нелюди, животные и птицы, красавцы и чудовища, все они ждали своего часа. Немые. Слепые. Спящие. Готовые в любой момент ожить и исполнить приказ своего творца.