Илья Глазунов. Любовь и ненависть - Лев Колодный

Газеты с неудовольствием писали, что Глазунов пожелал иметь зимний сад, гостиную и «личный кабинет». Но умалчивали про студию для детей, которую Илья Сергеевич устраивал при галерее.

Эпопея, начатая с весны 1999 года, закончилась через пять лет, в августе 2004 года. Все эти годы я узнавал о протестах депутатов, не дававших денег из бюджета города на финансирование «именной» галереи частного лица. Эти речи подогревались информацией о возросших расходах на строительство. Сначала выделялось 50 миллионов рублей, но основатель галереи хотел видеть ее «храмом искусств», наподобие тех, что на Мясницкой и Пресне. Он настоял, чтобы завершенный фасад перекрасили заново в светло-зеленый цвет, как Зимний дворец. Добился, что колонны облицевали под малахит, как в Исаакиевском соборе. Так появился в Москве «маленький Эрмитаж».

Торжественное открытие произошло 24 августа накануне Дня города. Приехал с командой мэр Москвы Юрий Лужков. Пришел, опираясь на палку, встреченный с распростертыми объятиями и поцелуями «благодетель» патриарх Сергей Владимирович Михалков. Тот, кто первый разглядел в лице спавшего в ванне на Поварской улице сверстника сына, по его словам, «гения». Публика с пригласительными билетами заполнила три этажа, яблоку негде было упасть. Кому не достались билеты, ожидали своего часа на улице в длинной очереди, протянувшейся до храма Христа Спасителя.

Глазунов быстрым шагом водил за собой Лужкова и почетных гостей, показывал старые фотографии, картины в залах, экспозицию в мезонине. Там, как на Пресне, возник музей икон, русского прикладного искусства. Там нашли место уникальные гарнитуры мебели, выполненные по рисункам Виктора Васнецова и Ивана Билибина.

На церемонии открытия перед микрофоном мэр Москвы объявил о событии, полном «экстаза и восторга», забыв о былой реплике триумфатора по поводу храма на Поклонной горе. Юрий Лужков назвал Глазунова «великим художником». Что не помешало на следующий день свободной прессе высказать противоположное мнение, где посчитали недостатком то, что он «типичный русский реалист». Кто спорит?

Осенью прошла в прессе очередная сенсация, связанная с именем Ильи Глазунова. В детстве, как я писал, он жил в одной квартире с дядей, знатоком Китая. От него узнал об этой стране и ее культуре. Поэтому написал эскиз грандиозной картины «Великий Китай». На холсте шириной 19 метров и высотой 7 метров по эскизу Ильи Сергеевича его ученики, выпускники его класса и академии, преподаватели академии выполнили композицию, напоминающую картину «Вечная Россия». На ней изображены великие китайцы, начиная с императоров древнего Китая, кончая современными вождями. С рамой, украшенной образами пагод и львов, картину, намотав на три бобины, отправили в Пекин накануне визита президента Путина в Китай.

В конце 2004 года Глазунов сообщил о своем намерении подарить Москве еще один необыкновенный по щедрости дар. В него входят картины и статуи замечательных художников. Кроме того – лубки, гравюры, литографии, мебель, канделябры, вазы, люстры. А также библиотека. Для размещения этого богатства город предоставит владение рядом с галерей, на Волхонке, 11. Возможно, что в Москве появится музей-усадьба. Ее реконструируют по эскизам дарителя, на средства спонсоров. Я бы этого не хотел. На мой взгляд, ничего из дома на Пресне передислоцировать не надо. Там в комнатах царит дух Глазунова. Там, в сущности, есть музей его имени.

Между прочим, в отличие от многих коллекционеров, в конце жизни завещавших свои сокровища государству, университетам, музеям, наш даритель не одинок. У него есть сын и дочь, внуки…

* * *

Прошло пять лет после приема в Кремле, когда наш герой увидел «молодого человека», поразившего здравицей. Об этом Илья Глазунов напомнил в Екатерининском зале, куда его пригласили для вручения ордена «За заслуги перед Отечеством» II степени.

Подойдя к микрофону, орденоносец, обращаясь к президенту России, напомнил ему давний эпизод:

– Я в Кремле как-то услышал тост: «За великую Россию!». Я спросил: «Кто это говорит в этом демократическом болоте?» – «Ваш земляк, – сказали мне, – Владимир Владимирович Путин». И я тогда пожал вам руку…

В этот прием рукопожатие дополнилось дружеским объятьем и снимком в газете, сопровождавшимся подписью: «Художник Илья Глазунов начал уважать Владимира Путина еще до того, как тот стал президентом России». Что соответствовало действительности.

Портрета президента России не написал. Но успел сделать много нового на пороге 75-летия. Его слова о «ста работах» подтверждались. Стену, где создавался «Разгром храма», в 2005 году прикрыл холст длиной 8 и высотой 4 метра, заготовленный для «Раскулачивания». Я видел картину спустя полгода после начала работы. Композиция сложилась из ста персонажей и двух больших белоствольных берез, оплакивающих страдание, выпавшее на долю народа. Эти березы – стержень картины, символ России, пережившей геноцид. Горит костер из икон, сбрасывают на землю колокола, под дулом пулемета творится произвол. Льется кровь на расколотую икону Смоленской богоматери. Готовы к отправке вагоны в Сибирь…

Вновь, как пять лет назад, мастерская заполнена старинной одеждой, цветными старинными платками, альбомами, книгами. На колесах передвижной настил, который устанавливается на нужную высоту.

Из мастерской отправлена в галерею поразившая меня картина «Закат Европы». Написана она до бесчинств в пригородах Парижа негров и арабов «французского происхождения». Два таких типа выглядывают из-за плеча Пьеро, плачущего на фоне канала и дворцов Венеции.

– Если живой буду, должен закончить 150 новых работ…

Очень хотел бы, чтоб сбылось это страстное желание…

С Брежневым Илья Глазунов ни разу не встречался, орденов Леонид Ильич ему не вручал, как я писал, позировать времени не нашел или не захотел, написан его портрет по фотографии. Бывала в Калашном переулке его дочь, давняя знакомая. В Италии они встретились в Риме, вместе гуляли и ходили по магазинам. Есть фотография, где Галина Леонидовна танцует в мастерской на фоне портрета отца.

В дни Всемирного фестиваля молодежи и студентов в Москве в 1957 году познакомился Илья с комсомольским секретарем из Ставрополя. Почти ровесники, они звали друг друга по имени – Миша, Илюша.

«В те времена, когда у меня не было своего угла, в снимаемую мной на Кутузовском проспекте двухкомнатную квартиру пришел белозубый парень Михаил Горбачев с делегатами и с двумя итальянцами: „Мы с фестиваля!“. Он много шутил, разглядывал мои картины. И попросил объяснить иностранцам почему у нас в Советском Союзе абстракционизм не воспринимают. „Ну, ответь им, что-нибудь, ты же голова“, – а сам иконы разглядывал, которые у меня на стенах висели. Их выкидывали, сжигали, а я собирал, реставрировал. Я тогда из Италии только вернулся и говорю этим итальянцам: „Cari amici, ditemi sinceramente, chi voi dipingere suo amore o sua madre come quadrato, come macchia?“ („Дорогие друзья, скажите мне искренне, кто из вас хочет, чтобы ваша любимая женщина или мать были нарисованы в виде квадрата или пятна?“)».