Дороги в неизвестность - Марик Лернер

Вот остановился и подумал… Я ведь все время пишу – «мы». Я себя не отделяю от оборотней. Так и есть. Я настолько с ними сжился, что стал одним из них. Единственное, что не могу перекинуться в другую форму. И как бы они про людей не думали, даже если победят эти дубоголовые реформаторы и заставят в будущем забыть, что мы жили на планете, кровь моя течет во многих потомках. И основа остальных линий в разных видах, даже не имеющих отношения ко мне, тоже от людей, как бы оборотням не хотелось об этом забыть.

Когда я умру, меня положат в корни дерева-дома, бывшего моим жилищем десятки лет. Это лучший конец из тех, что я знаю, кроме как погибнуть в бою, но это мне не грозит. Слишком я стар для этого. Я сделал, что мог, для своего Народа, и пусть тот, кто сможет, сделает больше.

– Эй, – сказал Рафик и пощелкал пальцами у меня перед носом. – Живой, ты живой?

– А?

– Живой, – обрадовался он. – Сидишь уже четверть часа и смотришь неизвестно куда.

Я посмотрел осмысленным взглядом по сторонам. Действительно, что-то я изрядно отключился от окружающей действительности. Время уже к вечеру, от костра тянет приятными запахами еды. Все дружно лопают, и только я сижу и ничего не замечаю. У русских это называется ошеломить. Трахнуть чем-то тяжелым по голове.

Уж очень занимательные мемуары мне попались. Не поленился бы заглянуть вначале, непременно плюнул бы на закон добычи и спрятал снова. Хорошо еще, что теперь книги мои по общему согласию, и переводить для всех я не обязан. Людям это совершенно ни к чему, а для нас очень интересный документ. Все равно, что найти дневник Сталина, не предназначенный для потомков и полностью откровенный. Удачно получилось, отдали и не поморщились. И то, камни интереснее.

Так мало текста и такие занимательные мысли появились. Вот это было не так, как нам с детства говорят… А вот это вообще совсем наоборот…

Частица «до» для нас совсем не обозначение воинского рода. Вот я тоже «до». Как десятого убьешь своими руками и при свидетелях – признают «до». Про Крепость тоже все знают, но ходить туда не положено. Там Совет пауков собирается, и чем там еще занимаются, таким, как я, не говорят.

Первый Вожак – человек! Это мощно. Даже в легендах таких вещей нет. Мы всегда были сами с усами и прочими клыками и когтями.

Крыс я уже имел удовольствие повидать, а теперь еще какие-то водные всплыли. Почему собак среди нас нет? Ведь были же…

Порталы, понимаешь, стационарные, значит, были и переносные. А эти странные намеки на воинские обычаи. Это он про то, что крысы делают?

Козел был наш первый Вожак, что ему стоило более подробно писать? Сам говорит про потомков и сам же толком не поясняет.

Хотя, кто сказал, что дальше ничего интересного не будет? Хранили же пятьсот с лишним лет книгу…

– Да, – невпопад сообщил я Рафику, – ужинать пора.

Рафик посмотрел на меня внимательно.

– Ты меня вообще понимаешь?

– Конечно, – обиделся я.

– Я говорил с Лехой…

– Я тоже, – перебиваю его. – Сегодня утром. Он сказал то же самое, что и я. Ситуация изменилась. Начальной цели мы достигли. В район вышли, осмотрелись, энергетический узел нашли. Проход он сделает без проблем, уже проверил. Картинки с видеокамеры вполне достаточно. Ему надо знать, как выглядит место, а я ему пару часов просмотра со всех сторон скинул через Летчика. Дальнейший поход в таком составе может быть опасным. Завтра я пойду с волками к Игле и оттуда дам сигнал. К нам прибудет очень представительная делегация в составе нашего с тобой работодателя, парочки пауков и полусотни бойцов. Встретитесь лично, поговорите… – Самое умное для вас, – я кивнул на костер, – собрать манатки и отваливать назад к водохранилищу. Или хотите – копайтесь в развалинах, если Леха даст добро. Дальше уже наши проблемы, а вы можете пошарить в окрестностях, пока баржа не вернется. Только надо быть осторожным, крысы любят селиться у воды. Как мы раньше с ними не столкнулись – не понятно. Я только на последних страницах видел десяток названий семейств. То, что их на реках должно быть много, – это без вопросов. А свою территорию они охраняют серьезно, даже с другими крысами постоянно дерутся. Вот тебе, кстати, и объяснение, куда французы делись. Меня с Дашкой точно так же раздели догола и уволокли. Нам ведь изрядно повезло. Эти из поселка полгода назад пошли в поход не то за здешними зипунами, не то за мясом. Больше тридцати наиболее опытных воинов. Назад никто не вернулся. Поэтому их было так мало и вы так легко подошли к поселку. Один часовой в нормальной ситуации большая редкость.

– Вы так не хотите свидетелей, что даже не нуждаетесь в еще одном вооруженном отряде?

– Ну, и это тоже, – легко согласился я. – Не могу предсказывать будущее, но вполне возможны разные нехорошие штучки вроде геноцида. С этими людоедами мы вряд ли уживемся. А, кроме того, у нас есть древние легенды о войне с крысами, а этот их вождь прямо говорил о старых счетах. Я его хорошо понимал. Мира не будет. И есть тут еще один момент…

– Это ты про ножи и книги?

– Вот именно. Вот это, – я похлопал по ножу на боку, – не просто определенный звериный стиль. Это фирменный знак Народа. Такой нож многое говорит о владельце понимающему. Валяться, где попало, они не могут, а у крыс тем более. Если бы это был трофей, они бы с гордостью носили, и опять же надпись соответствующая. Тут что-то очень не чисто.

– А ведь Доцент что-то про тебя и оружие понял.

– Ну и на здоровье, – отмахнулся я. – Он еще не видел наших девушек. Вот появятся Близняшки, будет ему очень много пищи для размышлений. Они, по вашим понятиям, страшно раскованные в личной жизни, но любому слишком много возомнившему о себе мужику очень быстро голову открутят.

– Кстати, насчет девушек… – Он с интересом уставился на меня. – И как ты собираешься выкручиваться из этой ситуации? Очень, знаешь, интересно было эти стоны ночью слушать. Была бы кровать, наверняка бы сломали.

Я посмотрел на Дашу. Она сидела у костра рядом с остальными, но заняла такую позицию, чтобы видеть нас. Была бы оборотнем, я бы точно знал, что она слушает, но, хвала первопредку, на это она не способна. Тем не менее, я уверен, что она тут же почуяла, когда заговорили о ней, и насторожилась. Моментально взгляд в нашу сторону. Это какая-то женская магия, она от рождения дается, – и мужчинам ее не понять.

– Вы притащили свои обычаи и традиции сюда. Цветы, ухаживания, загс и потом обязательные крики про плохо постиранные носки с ответными криками про маленькую зарплату. У нас несколько другие обычаи. Гулять до свадьбы – это совершенно нормально. В один прекрасный день, – понижая голос, сказал я, – женщина понимает, что хочет ребенка. Она смотрит по сторонам и говорит себе: «Ага! Вот этот парень мне нравится». Она идет к пауку и выясняет, нет ли проблем с наследственностью. Такое бывает редко, но процедура обязательна. Паук в поселке про всех все знает. Это его прямая обязанность знать такие вещи. Он говорит – можно, и начинается охота. Парня обкладывают со всех сторон. Вроде случайные встречи, совместные мероприятия, демонстрация лучших качеств и разных приятных выпуклостей, случайно касающихся руки. Так продолжается несколько месяцев. Родственники тоже участвуют в этом, создавая возможности для встреч. А потом в один прекрасный момент она ему говорит – бери меня замуж. Парень не идиот и давно понял, к чему идет. Если не понял, друзья обязательно с конским ржанием объяснят, поэтому обычно и проблемы нет – он согласен. Охота закончена, дичь загнана в ловушку и прикончена. Кого такая перспектива не устраивает, имел достаточно времени смыться или поговорить с ней серьезно. Тут и начинается самое интересное. У нас нет совместного владения имуществом.