Возвращение Черного Отряда. Суровые времена. Тьма - Глен Кук

– Что ты имеешь в виду? – спросил Сингх.

– Длиннотень хитер, но не дальновиден. Когда Хозяева Теней научились манипулировать этими самыми Тенями, они принялись сколачивать свое королевство – ну и облажались с королевским размахом. Вместо того чтобы снять печати на время, попросту разбили их. Когда же они наконец спохватились, им, чтобы не допустить полнейшей катастрофы, пришлось установить надзор над Вратами Теней. Длиннотень сам подрядился на эту работу. А остальные решили: оно и к лучшему, потому что этот безумец будет хотя бы сидеть на месте. Они уже тогда знали, что он не в своем уме. Однако безумцы бывают коварными. Он сплел паутину чар и закрыл Врата Теней для всех, кроме себя самого, и поместил в эти чары свое Имя. Он пошел на огромный риск и уже в следующий миг пожалел об этом, осознав, какую цену придется заплатить за обретенное могущество. Тени узнали его Имя. И теперь каждая, которую он пропускает через Врата, стремится пожрать его. Длиннотень обрек себя на вечное бдение. Малейший промах будет стоить ему жизни.

Ревун испустил вопль, полный боли и гнева. Нарайян Сингх уловил и то и другое.

– Длиннотень поступил глупо. И все ради власти. Если он умрет, его чары истают и Врата Теней растворятся. А это означает конец мира.

– Известно ли это им? – указал Сингх на осаждавших, многие из которых карабкались по лесам и проникали в крепость.

Никто им не препятствовал, поскольку никто не предусмотрел возможности такого проникновения.

– Наверное, нет. Хотя Госпожа, надо думать, все узнает довольно скоро.

Я усмехнулся. Мы уже знаем.

– Если все это правда, – заговорил, поразмыслив, Нарайян, – то, боюсь, тебе не резон покидать Вершину. Потому что без твоей помощи Черный Отряд одержит победу, и тогда рок настигнет тебя, куда бы ты ни бежал.

Ревун злобно, отчаянно закричал, оценив беспощадную логику Нарайяна Сингха.

– Военачальник из него никудышный, но мы не можем силой лишить его командования.

– Верно, от этого не было бы толку. Теперь все мы – рабы его стратегии. Которая требует завершения строительства крепости.

Это завершение мне представлялось маловероятным. Если внутрь проникнет достаточное количество солдат Госпожи, недоукомплектованный гарнизон Длиннотени не справится с ними.

– Может, у генерала появится спасительная идея? – предположил Нарайян.

Обеим противоборствующим сторонам было известно, что Могаба жив и командует партизанами. Правда, я пока не сумел его найти. Также не везло мне в поисках Гоблина. Копченый – полезный инструмент, но для того, чтобы применять его с толком, необходимо иметь ориентиры во времени или в пространстве. Либо надо располагать бездной времени, чтобы делать крошечные прыжки взад-вперед, – особенно если ищешь людей, которые прикладывают все усилия для того, чтобы их не нашли.

– Мы должны его разыскать.

Удачи, ребята.

– Это возможно, – сказал Нарайян, – Дщерь Ночи видит далеко. И ты прав: необходимо что-то делать.

Ревун согласился с душилой.

Я согласился с ними обоими.

Таглиосские солдаты продолжали карабкаться. Похоже, большинство из них дивились тому, что они еще живы. Я уже решил, что пора поговорить с Костоправом, когда на стену поднялась Дщерь Ночи. Быстро, насколько позволяли короткие ножки, она засеменила к Ревуну и Сингху. Огненные шары оставляли шрамы на каменной кладке. В том, как они ложились, проглядывала какая-то система, но понять, какая именно, мне не удавалось.

Все больше и больше солдат взбиралось по лесам.

Девочка что-то прокричала тонким голосом Ревуну и Сингху. Ревун взвыл.

Теперь они знают, что происходит.

Я выбрался из фургона, но, проковыляв лишь пару шагов, упал на колени.

– Эй, Щенок! – встревожился Одноглазый. – В чем дело?

– Наверное, я пробыл там слишком долго. Ослаб.

Ужасно хотелось есть и пить.

Одноглазый подал воды – сладковатой, с каким-то странным привкусом. Не иначе как опять гонит самогон.

– Где Старик?

– Не знаю. А вот Тай Дэя вижу, – сказал он, напоминая мне об осторожности.

Я перешел на другой язык:

– Госпожа там не в бирюльки играет. Она послала солдат на строительные леса. С лесов они проникают в крепость. Думаю, их там уже полным-полно. А отряды князя – в развалинах Кьяулуна. Они тайком продвигались на подмогу людям Госпожи, но их остановили засевшие в руинах партизаны Могабы.

Возвращаясь, я пролетел над руинами и был удивлен, увидев настоящее сражение. Ведь совсем недавно там прятались лишь небольшие группы уцелевших тенеземцев, морально разложившихся и не способных оказать Длиннотени какую-либо помощь. Видимо, Могаба тайно проводил туда своих солдат, малыми группами.

– Кажется, Костоправ поехал с одним из патрулей, которые ищут Могабу. Зачем он тебе?

– Думаю, он не в курсе происходящего. Кажется, Госпожа теперь действует самостоятельно. – Это было неплохо, когда она командовала на передовой, но не сейчас, когда в ее распоряжении оказалась четвертая часть войска. – Я понятия не имею о планах Старика, но вряд ли ему хочется, чтобы у него перехватили инициативу.

Одноглазый что-то проворчал, косясь на Тай Дэя и матушку Готу. Старуха приближалась к нам, сгорбившись под вязанкой хвороста, и сейчас находилась в дюжине ярдов. Надо отдать ей должное, от работы она не отлынивала. Джо-Джо, телохранителя Одноглазого, как обычно, не было видно. Поблизости находились лишь двое нюень бао.

– Пойду разберусь, – сказал Одноглазый. – А ты подкрепись пока.

Он с озадаченным видом исчез в фургоне. Я помог Готе донести добычу. К нам присоединился Тай Дэй. В два счета мы разобрали вязанку и уложили хворост под навес. Женщина поблагодарила меня вполне искренне.

Иногда она позволяла себе снисходительную любезность по отношению к чужаку, не виновному в том, что ему не повезло с родителями. Но такое случалось, лишь когда она пребывала в хорошем настроении, то есть крайне редко. Я и сам держался любезно. И даже поймал себя на том, что теперь, зная, как они поступили со мной и Сари, веду себя вежливее, чем прежде. Хотелось верить, что это не вызовет подозрений.

Я подумал о Дреме: сначала с ухмылкой, а затем с беспокойством. Все-таки не следовало взваливать на паренька бремя моих личных забот.

Расхаживая взад и вперед, я размышлял, не стоит ли признаться во всем Одноглазому или Старику.

Одноглазый вылез из фургона – такой ошарашенный, будто увидел призрака. Или что-нибудь столь же неожиданное и неприятное.

Я кинулся к нему:

– Что случилось?

– Не знаю. – Он тяжело дышал. – Не успел выяснить.