Крестовый поход Махариуса - Вильям Кинг

В лагере Львиная стража лопатами и шанцевыми инструментами ровняла землю, которую расчистила для них техника с бульдозерными отвалами, а также строила укрепления между храмовыми комплексами, создавая импровизированные крепости из мусора, грязи и колючей проволоки. Я не знал, насколько они задержат столь ловких существ, как эльдары, однако даже это было лучше, чем ничего.

Некоторые члены экипажей «Леманов Руссов» загорали на бортах танков. Другие же заботливо ремонтировали технику, как когда-то капрал Гесс «Старую десятку» — «Гибельный клинок», на котором мы начинали службу.

Несколько машин расчищало территорию вокруг пьедестала, на котором кувыркались огромные эльдарские божества. Какой-то офицер поднял взгляд к небу, рассматривая просвет в облаках, как будто ожидая, что оттуда вот-вот появится грузовой шаттл.

— Поставки снабжения с орбиты, — грустно промолвил Иван. — Что-то могло пойти не так.

Он окинул взглядом северо-западные и южные холмы, размышляя, как сложно будет провести шаттлы сквозь шквал огня с холмов, если эльдары решат их захватить. Конечно, если на орбите все еще оставался корабль, чтобы выслать нам припасы.

— Во имя Императора, — протянул Антон, — почему ты такой унылый? Мы же прогнали этих ублюдочных эльдаров. У нас есть танки. Есть Махариус. Есть рота Космических Волков. Что еще тебе нужно — пара орденов космических десантников?

— Я бы не отказался, — сказал я. — Мне тут не нравится. Мне не нравятся эти статуи. Мне не нравится, что под храмами прячутся ксеносы. Готов обменять танк на пулю, если они прямо сейчас не точат свои шкуросъемные ножи, готовясь к ночной забаве.

— Пусть только высунутся оттуда, — ворчливо сказал Антон, хотя на его лице появилась тревога. Наверняка сейчас он думал о том, что случится, если эльдары действительно выйдут ночью.

Разрушенные храмы были окружены людьми, бронетехникой и колючей проволокой, но мы уже видели, насколько быстрыми и проворными были ксеносы, и это пугало нас.

Батареи прикрытия на восточных склонах внезапно открыли огонь. До нас докатился узнаваемый рев «Василисков». На мгновение вся Долина словно замерла. Казалось, все взгляды вдруг обратились в том направлении, куда целились орудия. По-видимому, наблюдатели что-то заметили. Я бросил взгляд на ущелья. Караульные тоже оглядывались по сторонам, однако было не похоже, что на нас собирались напасть.

— Мне это совсем не нравится, — сказал Иван и указал на склон.

Над северо-западными гребнями начали появляться наземные корабли ксеносов. Ветер развевал паруса, их крылья вздымались, будто у живых существ.

— Кажется, эльдары вернулись, — отозвался Антон.

— А еще они привели с собой друзей, — заметил я.

И это было правдой. Вместе с ними шли сотни наземных кораблей и ползли громадные, размером с танк, существа, с длинными хлещущими конечностями, которые напоминали помесь щупалец с жалами скорпионов. Машины двигались совершенно бесшумно. Орудия начали контрбатарейный огонь. Внезапно над нами взмыло и налетело на наши батареи на восточных вершинах звено атакующих кораблей. Самолеты спиралью обрушились вниз, будто огромные летучие мыши, и разбомбили орудия, заставив их умолкнуть. Среди искореженных обломков артиллерии появилось еще больше техники эльдаров.

— Лучше нам вернуться, — торопливо проговорил я.

Мне было не по себе. Эльдары просто поменялись местами с Махариусом. Теперь в ловушке Долины оказались мы, а они взяли нас в кольцо.

Мы только успели подняться на ноги, как услышали неподалеку стрельбу. Из ущелий вырвалась волна эльдаров. Они мелькали между камней, приближаясь с нечеловеческой скоростью и захватывая передовые позиции. Мины не остановили их. Взорвалось всего пару штук. Либо что-то не так с зарядами, подумал я, либо противник каким-то образом не позволил им детонировать. Я не знал, в чем крылась причина, поэтому ускорил шаг, крепче сжимая дробовик.

— Пора идти к Махариусу, — произнес Антон.

Ветер донес до нас мучительные крики, смешанные с безумным насмешливым хохотом.

— Отступаем! — прокричал гвардейский офицер.

От одного лишь вида чудовищного существа, что быстро неслось в нашу сторону, мне хотелось без оглядки броситься наутек. Оно было исполинским и почему-то казалось живым. Нечто настолько большое должно было быть машиной, однако оно выглядело как те странные полуживые образцы эльдарских технологий, с которыми нам уже пришлось ранее столкнуться.

На случай если мы сомневались, заметили ли нас, от окружавших скал срикошетили снаряды. По крайней мере, Львиная стража успела укрыться, что спасло несколько жизней.

— Первое отделение, прикройте нас. Остальным — отступать. По отрядам и без паники! — командирским голосом рявкнул офицер.

Что-то другое в сложившихся обстоятельствах не возымело бы действия. Я увидел, как в нашу сторону повернулись головы бойцов из первого отделения. Их командир только что обрек их на смерть, и они это понимали.

Я знал, что сейчас в мыслях они проводят те же вычисления, которые делал бы и сам, окажись на их месте. Бойцы обдумывали свои шансы вернуться в лагерь, если прямо сейчас они развернутся и побегут. То, что по прибытии их расстреляют за оставление позиций и неподчинение приказу, волновало их сейчас меньше всего. Когда смерть хлопает тебя по плечу, даже две дополнительные минуты жизни вдруг кажутся очень желанными.

Однако против инстинкта самосохранения восстали другие порывы. Против импульса броситься наутек поднялись другие импульсы, одни — холодные и рассудительные, другие — основанные на базовых эмоциях. Они знали, что если сбегут, то враг налетит на нас сзади, и тогда погибнем мы все. Если же они останутся, то получат возможность забрать с собой пару врагов и ценой своих жизней спасут товарищей. Сложно описать словами ту преданность, которая возникает между однополчанами Имперской Гвардии. Видишь, как люди жертвуют жизнями ради других, чаще, чем ты думал, и чаще, чем поверил бы циник.

А еще они гордились собой и своим отрядом. Бойцы останутся здесь и умрут, потому что они из числа тех людей, которые могут пойти на подобное, или, по крайней мере, хотят быть такими. Они храбры, они верят в Махариуса и Императора. Они либо умрут как трусы, либо придут к Его Свету как мученики. В одной гибели был смысл. В другой его не было. В любом случае ты умрешь.

Эти мысли пронеслись у них в головах быстрее, чем я успел их описать. Я увидел это по тому, как расправились поникшие плечи, а лазганы внезапно поднялись в позицию для стрельбы. Некоторые воины отдали честь. Те, кто колебались, увидели решимость товарищей остаться и, горько улыбнувшись, пригнулись, чтоб подороже продать свои жизни.

Именно в такие моменты моральные качества одного-единственного человека могут сыграть решающую роль. Один солдат, решивший удрать, может спровоцировать массовое бегство. Один солдат, решивший остаться, может удержать армию, если это правильный солдат в правильное время. Эти люди были правильными. Они заставили меня одновременно гордиться и скорбеть, когда я обернулся, чтобы последовать за Антоном и Иваном. Сзади раздался лазганный огонь.