Несгибаемый - Марина Агекян

Она быстро покачала головой, накрыв его руку своей. Этот день должен был стать триумфом, а не горьким напоминанием того, что когда-то было.

— Не проси у меня больше прощения, потому что я так же виновата перед тобой. — Сделав глубокий вдох, Клэр снова улыбнулась, покорив его той своей смелостью, с которой собиралась бороться с плохими воспоминаниями, заменяя их хорошими. — Надеюсь, ты не против еще одного венчания? Это конечно не официально, но я рассказала преподобному, что в тот первый раз я… — Она смущенно опустила голову, впервые в жизни солгав священнослужителю. — Тогда я была так сильно больна, что почти ничего не запомнила, и он согласился повторить торжество, чтобы я больше ничего не забывала.

Сердце снова сжалось от мучительной любви к ней, потому что он знал, для чего она это делает. Но Клэр не знала, что ей ничего не нужно делать, чтобы он поверил в ее любовь. Только Эрик ничего не сказал, чтобы не испортить этот дивный момент. Он умирал от желания поцеловать ее, но понимал, что пока этого не следует делать. Быстро взглянув на преподобного, Эрик снова посмотрел на свою жену.

— Я безмерно благодарен ему за то, что он согласился это сделать, но ты… Любовь моя, можешь поскорее обвенчаться со мной, иначе я не смогу удержаться и украду тебя из этой часовни прямо сейчас?

Глаза ее заволокла предательская влага. Судорожно кивнув, она шмыгнула носом и протянула ему руку.

— Вот, возьми. Это тебе пригодится.

В ладошке она держала то самое кольцо, которое он когда-то надел ей на палец. Эрик был уверен, что невозможно любить ее еще больше, но в это самое мгновение мог просто взорваться от переполнявших его чувств.

Кольцо, которое, как он когда-то полагал, ей будет не нужно. Кольцо, которое она сберегла и просила заново надеть себе на палец.

Осторожно взяв его, Эрик кивнул преподобному, который начал символическое венчание, еще больше сближавшее супругов. Эрик повторял слова отца Роберта, готовый даже на большее, чтобы любить, боготворить и умереть ради той, кто воскресила его из мира мертвых и привела к этому солнечному, счастливому дню, который навсегда останется в его памяти.

Когда же он надел ей на палец кольцо, Клэр не смогла сдержать слезинку и хрипло молвила:

— Я боялась, что ты больше никогда не захочешь надеть это кольцо мне на палец.

Потрясенный болью, которая прозвучала в ее голосе, Эрик, уже получивший все права от отца Роберта, который улыбнулся супругам и оставил их одних, скрывшись за маленькой дверью позади алтаря, обхватил тоненькую талию и прижал к себе жену, заглянув в ее мерцающие глаза.

— Невозможно, — прошептал он, осторожно смахнув с ее щеки капельку слезы. — Ты решила устроить эту церемонию, чтобы доказать мне свою любовь. Позволь и мне тогда устроить тебя в своих объятиях и доказать, насколько безгранична моя любовь к тебе.

Когда она, со слезами на глазах, обняла его за шею и, привстав на цыпочки, крепко поцеловала его, Эрик, застонав, схватил ее и, оторвав от пола, стал кружить у алтаря маленькой часовни, с обожанием взирая на свою смеющуюся жену.

— В качестве твоей жены я могу попросить о подарке?

— О чем угодно, жена моя.

Улыбка сбежала с ее лица.

— Где мои билеты в Вену?

Эрик застыл, но не отпустил жену.

— Боже, ты действительно слышала наш разговор!

Она с улыбкой взъерошила его густые черные волосы.

— Слышала. И теперь требую свой законный подарок.

Эрик улыбнулся ей в ответ.

— Обязательно подарю, но только потом… — И снова закружил ее. — Боже, я самый счастливый человек на свете, потому что сегодня снова моя брачная ночь!

И лишь заливистый, счастливый смех наполнял небольшую часовню, напоминая о том, что в этой жизни всё возможно. Даже невозможное.

Декабрь, 1891 год

Бедфорд-мэнор, Дарем, Англия

Старшая внучка давно забрала маленького Эрика, так что малыш несомненно сейчас крепко спал.

Клэр продолжала сидеть в кресле, глядя на огонь в камине. Ей тоже следовало подняться наверх, но она ужасно боялась этого. Боялась, что ее сердце просто не вынесет этого.

В ее жизни было так много счастья, так много смеха и так много любви, что она удивлялась тому, как это всё поместилось в ее такую короткую земную жизнь.

Эрик так и не научился дотрагиваться до других. Мысль об этом была для него так же мучительна, как и в самый первые день их знакомства. Но он всё же после рождения на короткое мгновение взял в руки их первого ребенка, очаровательную дочь с черными как смоль волосами отца и золотистыми как утреннее солнце глазами, как у матери. Мгновения, когда он всё же взял в руки и второго их ребенка, и третьего, и всех семерых новорожденных, усевшись рядом с Клэр, были удивительными и не похожими ни на что. Пусть он держал их ненадолго, но этого оказалось достаточно, чтобы в сердце Клэр вспыхнула надежда на то, что он полностью вернется к жизни.

Он вернулся, но не так, как бы ей хотелось, продолжая держать весь мир на расстоянии вытянутой руки, и лишь маленького Эрика он стал нянчить с самого его рождения. Прадед души в нем не чаял, как и во всех своих двадцати внуках и их детях, но малыш Эрик был особенным. Потому что был точной копией прадеда и почти таким же умным, как и сам глава семейства.

Клэр не могла не нарадоваться тому, чего он достиг за всю ту жизнь, что она разделила с ним. Жизнь, в которой сначала она была дочерью маркиза, затем стала графиней. Она носила титул маркизы, и ей было суждено стать самой красивой герцогиней. Но самый любимый титул у нее был титул жены Эрика. У нее был не просто умный муж. Пережив немыслимое, он сумел воспрянуть духом и нашёл свое призвание.

И все это благодаря ее любви. Клэр не могла не гордиться тем, какое сильное влияние на его жизнь оказали она сама и ее любовь. Она гордилась каждой его победой, каждым достижением. Он оказался блестящим стратегом. Увлекшись быстро развивающейся железной дорогой, он основал свою собственную компанию, которая теперь владела большей половиной железных дорог уже не только Британии, но и определенной доли на континенте.

Он так и не вернулся в политику. Его уговаривал каждый новоназначенный премьер-министр, считая своим долгом вернуть такого блестящего союзника. Его уговаривала даже сама королева Виктория, когда от болезни умер ее муж, и ей нужны были силы, чтобы прийти в себя после этой трагедии. Эрик поддержал ее в тот зловещий период, но наотрез отказался возвращаться туда, где его уже ничего не ждало.

Они прожили всю жизнь в Бедфорд-мэноре. И восстановили фонтан, посадив в его центре ровно столько нимф и Нептунов, сколько у них было сыновей и дочерей.

Клэр смотрела на красивые обои на стенах, на дорогие картины и тяжелую мебель, которые они вместе выбирали. Они обставили дом вместе, придав ему тот уют, в котором их счастье заиграло с новой силой.