Ужас на поле для гольфа - Сибери Куинн

– Cordieu, да, это возможно, – согласился де Гранден, коротко поклонившись. – Я знал такие случаи, где пациенты страдали аменцией, но… Брысь! – он прервался с драматической внезапностью, когда случайно поглядел на открытую дверь. На пороге, подняв переднюю лапу, мрачно сверкая на девушку большими зелеными глазами, стояла огромная черная кошка. – Уйди, мерзкая тварь! – крикнул маленький француз, шагнув к животному и подняв руку.

«Ш-ш-ш», – его приветствовало разъяренное шипение, как у ядовитой рептилии. Шерсть на спине твари воинственно поднялась.

– Уйди, я сказал! – повторил де Гранден, нацеливаясь на тварь.

Она не спряталась. Вывернулась из-под его ног, уклонившись от удара с изящной непринужденностью. Грациозно взлетела в воздух, приземлилась на груди девушки и нагнулась к ее горлу.

Беннетт вскочил, нанося неуклюжие удары по уворачивающейся твари, боясь поранить девушку.

Существо исчезло так же внезапно, как и появилось, рыкнув напоследок и прыгнув на подоконник. В последний момент мы увидели красное пятно у него на губах. Это была кровь? Я сомневался. Неужели животное удовлетворило свои кровожадные инстинкты на шее девушки?

Де Гранден схватил какую-то посудину с буфета и поднял руку, чтобы швырнуть ее в животное, но так и не бросил. Резко, как от порыва ветра, тварь исчезла. Никто из нас не видел, как она спрыгнула с подоконника, не было слышно и звуков ее лап на сухой листве снаружи. Все закончилось, и мы не могли сказать: как и где.

Пелигия плакала в отчаянии на кровати, прерывая рыдания дрожащими стонами.

– Мой господин, – закричала она, схватывая руку Беннетта в свою, так как не могла говорить без этого. – Я понимаю всё. Оно не было никакой кошкой, это ка Каку, жреца Себека. Много долгих лет тому назад он поместил меня в волшебный сон посредством грязного колдовства, но перед этим сказал мне, что если меня кто-то пробудит, и я полюблю другого мужчину, он станет преследовать меня из темниц Аменти и похитит меня из рук возлюбленного. И в доказательство своей угрозы он повесил это на мою шею, – она нервно указала на ожерелье из золотых дисков и красных бусинок, – и предупредил, что моя жизнь продлится, пока со мной будут семь кулонов этого ожерелья. Он поклялся, что его ка заберет их от меня. И с каждым исчезнувшим камнем мое пребывание на земле с моим новым возлюбленным будет сокращаться. Смотрите же, мой любимый, он уже вырвал один камень у меня!

Обнажив грудь, она указала на ожерелье. Один из крошечных кулонов из карнеола исчез. В ожерелье из семи камней сохранилось только шесть.

Прошло два месяца. Наивная вера Пелигии в то, что мужчина, голос и прикосновение которого разбудят ее от полуторатысячелетнего транса, окажется ее предначертанным супругом, нашла отклик в сердце Эллсворта Беннетта. Спустя три дня после ее извлечения из александрийского гроба они обвенчались в единственной греческой католической церкви, которая была в нашем городке. Природная рассудительность Беннетта продиктовала такой выбор, ибо служба и язык литургии, используемые современным папой, были по существу теми же, к которым его невеста была приучена в дни патриарха Кирилла.

Мы с де Гранденом присутствовали на церемонии и стали их свидетелями. Маленький француз едва не лопнул от смеха, когда величественный секретарь суда спросил у Беннетта, является ли совершеннолетней его невеста.

– Par la barbe de Saint Gris, друг мой Троубридж, – захихикал он мне в ухо, – я почти готов сказать ему ее истинный возраст!

И он выступил вперед, будто собираясь выполнить свою угрозу.

– Вернитесь, маленький глупец! – воскликнул я, удерживая его за рукав. – Иначе нам всем не поздоровится!

Он смеялся все сильнее, шокируя служащих суда.

Гроб, в котором лежала мертвая девушка, был передан в качестве находки Беннетта в Музей вместе с блестящими варварскими украшениями. Находка сопровождалась заявлением де Грандена – и таким образом история ее была должным образом заверена. Про Пелигию не было сказано ничего. А так как Эллсворт остался сиротой и не имел близких родственников, никто не любопытствовал по поводу появления его очаровательной жены. Их краткий медовый месяц был мечтой о счастье; их совместная жизнь в веселой маленькой пригородной вилле имела все шансы продолжаться в непрерывной радости. С того первого зловещего появления черной кошки в день пробуждения Пелигии, та больше не появлялась. И я склонялся к тому, что это было лишь кошачьей вылазкой, случившейся в тот день по странному совпадению, а не появлением гостя из могилы.

Мы с де Гранденом сидели за моим рабочим столом. В гостиной на фарфоре, серебре и хрустале мерцало искусственное освещение; из кухни сочились ароматы супа гамбо, жареного цыпленка и свежеиспеченного яблочного пирога. Также оттуда доносились проклятия Норы Макгиннис и ее нелестные замечания «о народ, которые опаздывать обед полчаса, после как он должен трижды быть подан».

Француз в десятый раз проконсультировался с серебряным диском крошечных часиков на своем запястье.

– Они опаздывают, друг мой Троубридж, – объявил он очевидное. – Мне это не нравится. Как-то нехорошо.

– Чушь, – усмехнулся я. – Эллсворт, видно, продырявил шину или что-то в этом роде и задерживается, пока ставит новую.

– Возможно, возможно, – подтвердил де Гранден, – но у меня есть malaise[252], несмотря на это. Пойдите к телефону, умоляю, я хочу убедиться, что они находятся в пути.

– Лишь бы командовать, – буркнул я, но пошел к аппарату, ибо уровень предчувствия моего друга поднимался, как ртуть термометра в августовский день.

– Дайте мне… – начал я, собираясь назвать номер Беннетта, но голос с центральной станции прервал меня:

– Вам звонок, – объявили мне на том конце линии.

– Доктор Троубридж? – прозвучал холодный безличный голос, привыкший к обсуждению трагедий по телефону.

– Да, – признался я, – но я просто пытался дозвониться…

– Думаю, что это важно, – прервали меня. – Вы знаете мистера Эллсворта Беннетта?

– Да! Что вы хотите сказать про него?

– Это из больницы неотложной помощи. Мистер и миссис Беннетт и их таксист были привезены к нам двадцать минут назад. Он на мгновение пришел в сознание, назвал вас, затем упал в обморок снова, и…

– Я скоро буду! – крикнул я, повесив трубку аппарата и вскакивая со своего стула.

– Троубридж, mon vieux, дурные вести? – спросил де Гранден, подскочив ко мне и глядя на меня в ожидании.

– Они только что попали в аварию… автомобильное столкновение… в больнице неотложной помощи сейчас… без сознания… – выпалил я, пробежал в столовую, уведомил Нору о причине задержки, промчался в прихожую за шляпой и пальто.