Хладные легионы - Ричард Морган

Музыкант все ближе, песня мандолины дотягивается до Рингила – он чувствует, как слезы струятся из глаз. Мужчина останавливается перед ним, перестает играть. Приседает, чтобы оказаться вровень с Рингилом.

Хьил Обездоленный.

Глаза под полями шляпы стали старше, и, кажется, на загорелом лице появилось больше морщин, а в щетине – седина. Но озорство никуда не делось, юный князь-оборванец по-прежнему жив. Хьил по-прежнему в каком-то смысле молод.

– Рингил, какого хрена ты тут делаешь?

Из глубин, о существовании которых он забыл, Рингил выволакивает подобие безрадостной улыбки. Но его голос – хриплая тень самого себя.

– Кажется, плачу по счетам.

– Ты… – Хьил извлекает единственную ноту из грифа мандолины, и она несется над болотом. – Боги милостивые, Гил. Гил! Ты разве не… Ты что же, ничего не понял? Неужели я и впрямь так плохо тебя обучил?

Рингил дрожит на ветру, чувствуя себя жалким.

– Ну, похоже. По крайней мере, на данный момент.

– Гил… – Он кладет мандолину на колени, протягивает руку и касается лица Рингила. Тот вздрагивает – он ничего не может с собой поделать. – Ты здесь не один. Ты не бессилен. Разве я тебе об этом не говорил? Ты не обязан тут находиться.

– Скажи это Ситлоу, – говорит Рингил, и от воспоминаний его тошнит, а взгляд невольно перебегает на горизонт. – Он скоро вернется.

– Ну и что? – Хьил встает. – Я же тебе сказал, Гил; хладные легионы окружают тебя – и они в твоем полном распоряжении.

– Да не вижу я никаких гребаных легионов, Хьил, – Рингил снова вздрагивает. – Вижу только…

Он умолкает, устремив взгляд на бесконечные ряды живых голов – тысячи, мимо которых проковылял, десятки тысяч, что тянутся до самого горизонта…

– Нет, – говорит он, оцепенев.

– Да, Гил. Да. А теперь вставай!

Хьил протягивает длинную руку – Рингил хватается и с его помощью встает. Они стоят рядом, близко. Ветер холодит лицо, но обездоленный князь в какой-то степени заслоняет его от стихии. Он мрачно улыбается Гилу. Обнимает его за плечи свободной рукой.

– Теперь-то ты понимаешь?

– Нет… – он качает головой, словно в трансе. – Нет.

– Ты прошел через Темные Врата, Гил. Дело сделано. Олдрейны не знают, Квелгриш и Даковаш замели следы, но дело сделано, и за все уплачено.

На краю поля зрения мелькают тени. Он уже их видел, стоящими на пристани, рядом с предыдущей версией Хьила. Видел, как они мчались в его сторону, словно отражения облаков на водной ряби. Видел, как они возникли из уличного мрака в Хинерионе.

– На болотах, – говорит первый голос, мальчишеский. – Соль на ветру.

Он чувствует, как в горле что-то начинает пульсировать. Озирается, глядя на несчастных, принесенных в жертву, плачущих и покинутых. Их десятки тысяч.

– Лучше беги, – говорит второй голос, но Рингил осознает с внезапной теплотой и уверенностью, что предупреждение не для него. Он чувствует, как в руках прибывает сила, будто они превращаются в кузнечные инструменты, и холод теперь его сторонится, страшась печного жара внутри. Он смотрит на Хьила, и в тени от полей шляпы видит, что князь-бродяга опять напряженно улыбается.

Кажется, где-то вдали воет Ситлоу.

На лице Рингила появляется оскал, будто в ответ.

– По-вашему, я похож на гребаного раба? – спрашивает третий голос.

Лицо Рингила искажает гримаса. На щеке дергается мышца. Он делает глубокий вдох, потом выдыхает, и над равниной плачущих, кричащих душ словно поднимается свежий ветер. Когда он снова начинает говорить, голос еще звучит как хриплый шепот, но теперь в нем слышится уродливый скрежет пробудившейся воли.

– Где мой меч?

Хьил подчиняет болото своей воле, извлекая из мандолины длинный скрипучий аккорд: земля будто уходит из-под ног и открывается разлом, по обе стороны которого встают контрфорсы из белого известняка, а бледная тропа убегает вперед. Хьил это делает небрежно, без всяких церемоний, как человек, отдергивающий занавеску, чтобы впустить утренний свет.

– Сюда, – говорит он, жестом приглашая Рингила идти первым.

Тропинка петляет по дну ущелья со стенами из бледного камня, по которым вьются струйки воды, впитываясь в мох вдоль трещин и питая заросли травы у подножия. Прохладный воздух пахнет влагой, но это не так уж неприятно, а земля под ногами Рингила сухая и скрипит при каждом шаге. У него появилась цель. Хьил держится за его спиной, как мрачный эскорт, и стены ущелья постепенно раздаются. Некий цикл был каким-то образом разорван внутри Рингила и снаружи, и теперь он уходит прочь, оставив осколки позади.

Тропа проступает во мраке у подножия длинного светящегося утеса, который простирается налево и направо, так далеко, что краев не видать. Рингил заметил на последних ярдах пути по дну расселины, что потрескавшиеся глыбы известняка с обеих сторон испещрены убористыми строчками иероглифов, знаков некоего алфавита, который он не может читать, но чьи очертания кажутся до боли знакомыми. Он запрокидывает голову и видит, что каждый дюйм огромной скалы покрыт теми же угловатыми каракулями, вырезанными чьей-то неутомимой рукой.

Хьил стоит у его плеча, пока он смотрит вверх.

– Икинри’ска, – просто говорит Обездоленный. – От начала и до конца. Сохраненная Творцами – теми, кто ее впервые записал, – для всех и каждого, кто сможет найти сюда дорогу и сохранить волю к учебе. Ступай туда.

Он кивает вперед. Тропинка ведет от утеса к широкому и холодному на вид горному озеру. Легкий ветерок пробегает по посеребренной поверхности и камышам, окаймляющим берег, но в остальном вода кажется мертвой. Гил колеблется. Это очень похоже на одно из мест, куда завел его Ситлоу, прежде чем дела пошли плохо. Он тщетно ищет способ пересечь водоем.

– И как же мне это сделать?

Хьил указывает мимо него, на воду.

– Ты хотел вернуть свой меч. Позови его.

– Позвать?!

– Да.

Вперив взгляд в князя-оборванца, Рингил понимает, что тот говорит серьезно. Он пожимает плечами.

– Ну ладно.

Он спускается к воде. Крошечные волны плещутся о грязь у его сапог. Он озадаченно смотрит на озеро.

– Позови его! – кричит Хьил. Он так и остался у начала расщелины в скале. Выглядит стройным и темным силуэтом на фоне огромного светящегося массива резной икинри’ска.

Рингил снова пожимает плечами, чувствуя себя глупо.

– Друг Воронов!

– Громче!

Гил театрально вскидывает руки. Его голос разносится по всему озеру.

– Я пришел за Другом Воронов!

В дюжине ярдов от берега вода вскипает и взрывается. Появляется мокрая перепончатая рука, которая сжимает меч, держа его за лезвие. Рингил смотрит на нее, потом оглядывается на Хьила. Князь-бродяга взмахивает рукой.