Портфель капитана Румба - Владислав Крапивин

Надо сказать, что на дереве-гиганте хватило места не только для домов и башен. Там же курчавились парковые рощицы, виднелись на срезах великанских сучьев лужайки с фонтанами и статуями…

Ниже замка, среди заросших откосов, серебряной нитью искрился бесшумный водопад.

В окнах деревень, столицы и замка горели желтые огоньки.

Кое-где на склонах лежали слоистые прозрачные облака. И в этих туманных полосах горели маленькие звезды. Словно кто-то рассыпал там граненые стекляшки.

«Может, потому и называется «Астралия»?» — мелькнуло у Леши. А еще ему вспомнились стеклянные пробки Евсея Федотыча…

Минуты две все смотрели молча. Потом дон Куркурузо произнес довольно торжественным тоном:

— Вы видите перед собой центральную область нашей страны. Эта гора называется Гора. На ней — столица. Имя столицы — Горнавер. То есть «город на вершине». И венчает столицу дворец его величества…

Над дворцом тихо проплыло круглое светлое пятнышко. И Леша разглядел, что это тетушка Ихтилена.

— Мы там побываем? — шепотом спросил Леша.

— Разумеется. Я уверен, Леша, что вас там давно ждут. Вам следует отправиться немедленно…

— Но… — Как ни прекрасна была сказка, однако Леша не забывал про свой дом. И про маму. Она вернется от подруги, а сына нет дома. Вот будет тарарам! — Авдей Казимирович, это же далеко. Когда же я вернусь? И вообще… сейчас ночь или день?

— Ночь скоро кончится, — объяснил дон Куркурузо. — А насчет того, когда вы вернетесь… Да, вы правы. Следует принять меры. Идемте…

Он взял слегка оробевшего Лешу за плечо и привел снова в свою комнату-пещеру. Сейчас в ней было полутемно. От луны падали сквозь окна в потолке голубые лучи. Мерцали блики на ретортах и стеклянных призмах приборов.

Между рогами коровы по-прежнему горел белый огонек. Маг Гран-Палтус дон Куркурузо подвел Лешу к непонятному сооружению из металлических труб, зеркал и блестящих дисков. Посреди этого механизма неторопливо и звучно щелкал маятник. От машины пахло кислой медью и пластиковой изоляцией.

Маг поставил Лешу между двух квадратных зеркал размером с газетный лист. Пошевелил зеркала на шарнирах.

— Не бойтесь…

Но Леша все-таки боялся. Очень уж таинственно и непонятно все это было.

Дон Куркурузо отступил назад, вскинул вылезшие из рукавов руки и тонко возгласил:

— Темпос мораторис! Квинта-пинта, темпос регулярус!

Маятник замер, пропустил несколько тактов и защелкал снова.

«А дальше что?» — с опаской подумал Леша.

Дон Куркурузо уже обыкновенным голосом сказал:

— Это приставка-регулятор моей машины времени. Я ввел тебя в среду действия стабилизирующего темпорального поля. Короче говоря, с этой поры ты можешь быть в Астралин сколько угодно времени, а домой будешь возвращаться всегда через пять минут после ухода.

— Правда?! — возликовал Леша.

— Чистейшая правда. И маме уже не придется волноваться из-за тебя… — Дон Куркурузо как-то незаметно начал говорить Леше «ты». — Старайся только не набить здесь синяков и шишек.

— Да из-за шишек мама не волнуется, привыкла… Ой…

— Что такое?

— Авдей Казимирович! А если я буду не один? С Дашей или еще с кем-нибудь?

— Ты подержишь их за руку, и они станут обладать тем же свойством. Но это будет п о т о м. А теперь тебе следует идти в столицу, не дожидаясь никаких спутников. Такое у нынешней сказки условие.

— А вы… разве не пойдете со мной?

— Я пока не могу. Необходимо навести порядок в лаборатории и сделать одну срочную работу.

Леша с надеждой глянул на Бочкина и на Лилипута. Лилипут виновато шевельнул хвостом. А Бочкин объяснил:

— Нам пора на станцию. Я боюсь оставлять Прошу одного надолго, он все-таки пока без диплома.

«Ничего не поделаешь», — понял Леша.

Конечно, жутковато ему было. Идти одному в незнакомую страну, да еще ночью. Хоть и светлая она была, а все-таки ночь. Дорога пойдет через леса, а там мало ли что… Может, и Людоедов шатается неподалеку… Но с другой стороны, в новую сказку хотелось очень-очень. И Леша даже не знал, от чего больше замирает душа: от страха или от желания. И кроме того, он чувствовал: в этом волшебном пространстве действуют свои законы и они велят ему идти. Если не пойдет, в сказке может опять что-нибудь нарушиться. А разве для этого он, Леша Пеночкин, здесь появился?

Дон Куркурузо, Бочкин и Лилипут проводили Лешу до берега. Здесь начиналась каменистая дорожка.

Дон Куркурузо объяснил:

— Сначала она пойдет около воды, потом свернет в кусты, затем соединится со старой мощеной дорогой, которая поведет в гору. По ней и шагай. Смелее.

Легко говорить «смелее». У Леши — мурашки по коже. «Даже рогатку с собой не взял», — подумал он. И решил рассердиться на себя за боязливость. Топнул каблуком. Шпора весело зазвенела. Это придало Леше храбрости.

— Ладно, я пойду…

Он пожал руки дону Куркурузо и Бочкину, потряс лапу Лилипута. Выпрямился. Повернулся. И зашагал по дорожке. Без оглядки. Зачем оглядываться, если твердо решил идти!

Он даже стал бодро насвистывать.

По-прежнему висела над головой яркая Луна, где гостили сейчас Ыхало и Лунчик. Перед Лешей двигалась по тропинке его черная тень. Она была короткая, похожая на карлика.

«Вот если хотя бы тень Филарета была со мной, — подумал Леша. — Все-таки стало бы веселее». И тогда… тогда тень-Филарет будто услыхал Лешу. Нарисовался на лунной дорожке пушистым пятном! И зашагал впереди Лешиной тени, оглядываясь и покачивая роскошным хвостом.

— Ура!.. Ты, Филаретушка, меня не бросай, ладно?

— Мр-р, мяф…

Тропинка повернула налево, начались темные кусты. В них тень Филарета, конечно, исчезла. Но Леша знал, что она рядом.

КАКТУСЕНОК

Кустарник рос густо. Леше стало ясно, что пробираться здесь в темноте будет нелегко. «Недолго и заблудиться». Но едва он так подумал, как ночь стала светлеть. Очень быстро. Лунный свет погас, а небо в разрывах листьев зазолотилось. Потом оно стало синим, и сквозь кусты ударили солнечные лучи. Опять сделался день!

Засвистели, заперекликались птицы.

И все было бы прекрасно, если бы не слишком вредные кусты. Это был здешний астралийский шиповник. Цветы — очень крупные, пунцовые и белые, пахучие. Прелесть что за цветы. Но шиповник он и есть шиповник. Леша раскатал подвернутые рукава своей клетчатой зеленой рубашки, разогнул и подтянул до отказа отвороты сапожек, поднял воротник. Но это была слабенькая защита. Колючие ветки словно получили приказ не пускать пришельца. Наверно, они еще не знали, что блокада кончилась.