Неприкасаемый - Сэм Мариано

class="p">Картер качает головой. — Большой спрос требует большей оплаты, чем эта. Выпускной, останься сегодня со мной на ночь и обещай, что поедешь со мной в Нью-Йорк, что бы ни случилось между этим и потом.

Сразу подозрительно, я сужаю глаза. — Ты имеешь в виду, независимо от того, со сколькими другими девушками ты спал. Нет, на это я не соглашусь.

Слегка сжимая мой бок, Картер замечает: — Для того, кто якобы не хочет участвовать в этом, ты очень обеспокоена моей сексуальной жизнью.

— Я готова к выпускному и, вероятно, могу остаться на ночь сегодня, но это все. Нью-Йорк не обсуждается.

— Тогда я не перестану терроризировать твоих друзей, — просто говорит он. — Нью-Йорк для меня не подлежит обсуждению. Это то, над чем я работал все время. Если Нью-Йорк — нет, это открытый сезон. Я могу делать что угодно, потому что я все равно не получу то, что хочу в конце дня.

— Почему ты так настойчиво хочешь, чтобы я поехала с тобой в Нью-Йорк? — спрашиваю я, качая головой.

— Я же сказал, что отвезу тебя туда. Я знаю, ты хочешь пойти. Когда же ты пойдешь, если не со мной?

У меня нет ответа на это. — Я не могу позволить себе импровизированную поездку в Нью-Йорк, и неправильно ожидать, что ты заплатишь за меня, когда я даже не твоя девушка.

— Деньги — не твоя проблема, — заявляет Картер, отмахиваясь от моей дымовой завесы. — Секс — это твоя проблема. Ты сразу бросила меня, когда подумала, что я мог быть с кем-то другим, а теперь решила, что твои чувства ко мне растворятся, если я пересплю с кем-то еще, даже если мы не вместе. Ты не хочешь меня, если мой член станет твердым для кого-то, кроме тебя. Здесь проявляется твоя собственническая сторона, она ни черта не связана с деньгами.

— Ладно, может быть, — признаю я. — Ты же не хочешь, чтобы кто-то еще прикасался ко мне, не так ли? Я не одна в этом.

— Разница в том, что я не прошу тебя хранить целомудрие; Я счастлив трахнуть тебя в любое время, когда ты этого захочешь. Дорога не идет в обе стороны. Ты заставляешь меня торговаться за секс. Я должен сеять хаос, чтобы затащить тебя в постель, а затем я должен планировать наши встречи, чтобы не использовать их все сразу. Все, что тебе нужно сделать, это отправить мне текст. Это не работает для меня. Ты единственная, кого я хочу трахнуть, но если тебя нет на столе, ты не можешь ожидать, что я превращусь в монаха. Это не произойдет.

Уродливая ярость прожигает меня при мысли о другой девушке на моем месте, о том, как он целует, трогает, погружается в кого угодно, кроме меня. Я не знаю, что с этим делать, но я не хочу, чтобы это произошло. Я особенно не хочу, чтобы это произошло неожиданно, а затем стало тем, о чем я узнаю позже.

Какая-то мысль прорывается во мне, вызывая мурашки в животе, но я открываю рот и позволяю словам вылететь из себя прежде, чем успеваю остановить себя. — С каких это пор мое нежелание тебя останавливало? Если тебе нужно кого-то трахнуть, а ты не хочешь больше ждать… — я замолкаю, сглатывая, не зная, что именно я предлагаю и как он это воспримет. Часть меня думает, что он может устать так усердно работать для меня, но, черт возьми, он тоже не так прост.

Его хищные инстинкты проявляются, и он переворачивает меня на спину, двигаясь сверху. — Давай, закончи эту мысль, принцесса. Если я на вечеринке с девушкой, которая готова идти, я должен, что? Оставить ее там и прийти к тебе? Что, если, когда я буду там, ты скажешь мне «нет»?

— Все равно возьми.

Мое сердце бешено колотится, давая ему такое разрешение. У нас нет какой-либо системы, где я могла бы прервать, если «нет» действительно означает «нет» в тот раз, нет безопасного побега, если я хочу вырваться из этого момента. Ничего этого у него нет, поэтому выпускать его на волю опаснее. Потенциально он может заставить меня сделать что-то, чего я действительно не хочу делать, и даже если я захочу этого сейчас, нет никакого способа остановить его позже, если я передумаю. У меня такое чувство, что ему нужно только одно «да», и сказать ему «нет» десять тысяч раз после этого не удастся.

Его голос низкий, но такой интимный, что мои кости превращаются в желе, когда он бормочет: — Да? Даже если я думаю, что ты это имеешь в виду?

Это был ужасный уступ, к которому нужно было подбираться на цыпочках, глубоко запрятанная правда, в которой я не хотела признаваться, но теперь, когда мы здесь, и я уже совершила прыжок, я чувствую себя смелее, свободнее, рассказывая ему извращенную правду. — Даже если я серьезно. Я предпочла бы, чтобы ты заставил меня, чем спать с кем-то еще. Я знаю, что ты позаботишься обо мне после, если что-то пойдет не так. Что бы ни случилось между тобой и мной, я справлюсь. Я просто не хочу, чтобы ты был с кем-то еще.

Его пальцы зарываются в мои волосы, когда он обнимает мою голову, притягивая меня для мягкого, нежного поцелуя. Я уязвима после такого признания, поэтому я упиваюсь привязанностью, как будто это наркотик, который мне нужен, чтобы жить. Когда он заканчивает поцелуй, он остается рядом и хрипло бормочет мне в губы. — Ты знаешь, что ты сделала, принцесса? Ты только что дала мне ключи от королевства. Теперь меня не остановить.

Я сглатываю, так осознавая истинность этого утверждения. Хотя я знала это, когда говорила это. Возможно, я не готова снова доверить ему свое сердце, но я доверяю ему свое тело. Я не боюсь, что он сломает это.

— Я знаю, — мягко отвечаю я, встречаясь с ним взглядом. — Я не хочу, чтобы ты останавливался.

Какое-то время он просто смотрит на меня. При этом он впитывает все последние сомнения, которые у меня могут быть по поводу выбора, который я только что сделала, большого и маленького. Он может называть меня своей игрушкой, но он не смотрит на меня как на игрушку. Он смотрит на меня как на сокровище. Словно небеса разверзлись и бросили меня к нему на колени, и