Прах и пепел - Татьяна Николаевна Зубачева

расчёской по волосам, укладывая падающую на лоб прядь, узнавая и не узнавая себя.

– Откиньтесь назад. Вот так. Отлично, – доносится из-за ширмы. – Ну, вот и всё.

– Спасибо. Эркин, иди сюда.

Он рывком кидается к ней, едва не опрокинув ширму.

– Садись, – Женя забирает у него расчёску.

Эркин садится на стул.

– Сейчас-сейчас, я только поправлю.

Руки Жени расправляют воротничок его рубашки, застёгивают пуговицу.

– Вот так. А верхнюю так оставим.

Фотограф, улыбаясь, ждёт, пока она закончит.

– Всё? Благодарю вас, – Женя уходит за ширму. – По-русски понимаешь?

Он молча кивает.

– Отлично. Смотри сюда. Сядь прямо, не сутулься. И улыбнись, а то так тебя только на плакат о розыске за убийство снимать.

За ширмой фыркнула Женя, и у Эркина невольно дрогнули губы в ответной улыбке. Щелчок.

– Отлично. Всё. Девочку будете фотографировать?

– Да, конечно, – сразу отозвалась Женя, входя к ним.

Эркин встал, повёл плечами, словно стряхивая тяжесть. Женя договорилась о снимках. Алиса одна, с ней, с Эркином, и они все вместе, втроём. Четыре фотографии, альбомный формат. Цена… Эркин едва не присвистнул, услышав сумму. Но Женя строго посмотрела на него, и он промолчал.

Женя сняла с Алисы пальто. Алиса была в платье со складчатой юбочкой, большим закрывающим полспины воротником с полосатой каёмкой и полосатой вставкой на груди. Берет ей Женя сделала чуть набок, и Алиса приобрела такой лихой вид, что фотограф рассмеялся.

– Ну, адмирал!

Алиса посмотрела на него и засмеялась.

– Так и сиди, – метнулся тот к аппарату. – Мамаша, шаг назад, пожалуйста.

Фотограф сыпал шутками, смешил их и смеялся сам. Сколько длилась эта весёлая суматоха, Эркин не понял. Потом их попросили подождать.

– В коридоре? – спросила Женя.

– Нет, можете здесь, за ширмой.

И фотограф ушёл в маленькую дверь в дальнем углу, а они сели на стулья под зеркалом. Алиса совсем успокоилась и залезла к Эркину на колени, потребовав немедленной игры в щелбаны. Но Женя не разрешила.

– Не место для игр, так посиди. А тебе надо расчёску себе купить. Смотри, как так хорошо, – Женя поправила ему прядь на лбу.

– Ага. Обязательно. Женя, эти фотки, нет, снимки, так? Ну, где мы вместе…

– Я их спрячу. Пока.

– Да, Андрей же отдельно…

– Я написала о нём в твоей анкете. Брат Андрей Фёдорович Мороз. Сто первого года рождения. Ты же сам мне говорил.

Да, он помнит. Заучил с голоса Андрея. Двадцать седьмое марта сто первого года, Русская Территория. Странно, что не придрались к этому. Или одно место рождения для братьев не обязательно? Хотя… пока документ не на руках, загадывать нельзя.

– Пожалуйста. Эти на удостоверения. А эти в альбом.

– Ой, как хорошо! – ахнула Женя. – Большое спасибо. Вот.

Она протянула фотографу деньги. Тот взял, спрятал, не пересчитывая, в нагрудный карман форменной рубашки и… протянул Жене пакет из чёрной плотной бумаги.

– Возьмите. Уберёте снимки, – и улыбнулся. – От лишних глаз.

Эркин удивлённо вскинул на него глаза: этот беляк так всё понимает? Это потому, что он военный или потому, что русский? Но думать над этим было уже некогда. Женя отдала ему подержать снимки для удостоверений, а остальные убрала в пакет и в сумочку, ещё раз поблагодарила.

– Всё, пошли. Алиса… Большое спасибо, до свиданья.

Эркин отдал Жене снимки, сгрёб в одну кучу её плащ, пальтишко Алисы и свою куртку. Так они и шли по коридору. Женя с Алисой впереди, а он за ними с вещами. Хорошо, идти недалеко. И опять уже знакомый кабинет.

Эркин складывает вещи на стулья у стены и следом за Женей подходит к столу.

– Садитесь, – улыбается офицер, берёт у них фотографии, быстро вклеивает их в удостоверения, ставит печати и расписывается. – Пожалуйста. Мороз Эркин Фёдорович, – Эркин берёт такую же, как у Андрея тёмно-красную книжечку и пожимает протянутую ему руку. – Мороз Евгения Дмитриевна, – с Женей повторяется та же процедура. – Мороз Алиса Эркиновна и свидетельство о браке, – оба документа забирает Женя. – Поздравляю вас.

– Спасибо, – улыбается Женя.

– Вы не указали адрес, по которому вам можно будет сообщить о результате по рассмотрению вашего заявления.

– Я подъеду сама, – быстро отвечает Женя. – Или… муж.

Эркин кивает и отдаёт своё удостоверение Жене. Справки ему оставили, так что он и бифпитовской обойдётся, незачем полиции о его русском удостоверении знать. Женя быстро прячет документы в сумочку.

– Пожалуйста, – кивает офицер. – Через месяц. Двадцать первого ноября.

Они прощаются. Женя быстро одевает Алису, надевает плащ, Эркин накидывает куртку, они ещё раз прощаются и выходят.

В коридоре Женя остановилась и посмотрела на него. Сейчас они выйдут на улицу, и им нельзя будет даже посмотреть друг на друга.

– Здесь есть кино, – нерешительно сказал Эркин. – Ну, и так погулять.

– А ты?

– Пойду попутку ловить. И домой.

Женя покачала головой.

– Есть место, где мы можем побыть вместе? Хоть недолго.

– Ну-у, – Эркин замялся. – Мне сказали про одно место. Туда ни цветные, ни белые не ходят. Я только не очень понял почему.

– Вот и отлично, – кивнула Женя. – Где это?

Эркин огляделся и быстро объяснил:

– Вы идите туда, будто гуляете. А я отдельно. Если всё спокойно, сам подойду.

Эркин отпрянул вовремя. С лестницы в коридор заворачивали трое. Две женщины и мальчишка-подросток. Женя, поправляя на Алисе беретик, дала им пройти мимо них к седьмому кабинету и пошла к лестнице. Эркина уже и не видно.

– А теперь пойдём гулять, – сказала Женя Алисе.

Они не спеша спустились по лестнице. Эркина нигде нет. Ушёл. Женя, прижимая локтем сумочку, прошла мимо дежурного, попрощалась с ним улыбкой и вышла из комендатуры.

Народу на площади заметно прибавилось, но уже через два шага они смешались с толпой, и теперь – как с радостью подумала Женя – никто не сможет доказать, что они были в комендатуре. Да и кто будет за ней следить? Глупости. Это же Гатрингс, а не Джексонвилл, где все всех знают. Конечно, это безумие, что они решили побыть вместе. Кто-то увидит, кому-то скажет, и пойдёт, но… но ведь это их свадьба. Она вышла замуж! Надо же это хоть как-то отпраздновать?

Они пошли по Мейн-стрит, рассматривая витрины. Алиса, сначала вертевшая головой, высматривая Эркина, постепенно отвлеклась и словно забыла о нём. Шум, автомобили, масса людей… нет, всего этого было слишком много для Алисы. И, видя, что она устала и вот-вот начнёт капризничать, Женя свернула с Главной улицы на боковую, тихую и малолюдную. Теперь они шли медленно, Алиса рассеянно глазела по сторонам и постепенно успокаивалась. Одинаковые коттеджи, газоны перед ними, низкие живые изгороди, гипсовые раскрашенные гномики, уточки и