Хроника смертельной осени - Юлия Терехова

– С какой стати! Не собираюсь тебе ничего объяснять! И не обольщайся – сделаю я эту чертову пластику, чуть позже.

– Не уверен, – он, видя, что она вот-вот снова взорвется гневом, остановил ее, улыбаясь: – Хочешь, сведу тебя с хорошим хирургом?

– Да пошел ты к черту! Прекрати лезть в мою жизнь! Я тебя не боюсь.

– И все так же презираешь? – вкрадчиво спросил он.

– Какое это теперь имеет значение? – этот вопрос вылетел у нее совершенно непроизвольно. Олег улыбнулся:

– Имеет. Каждый нюанс твоего отношения ко мне имеет значение. Для меня, во всяком случае.

Катрин, наконец, отважилась посмотреть ему в прямо в лицо.

– Действительно? Все еще имеет?

– Катрин, да пойми ты, наконец – мы с тобой связаны намертво, – он остановил ее гневную попытку возразить жестом. – Помолчи. То, что ты не отделалась от моей монограммы, говорит о многом. Даже если ты ее удалишь, все равно – эту связь тебе разорвать не под силу…

– Может, и так, – перебила его Катрин. – Но не строй себе иллюзий – я люблю Сержа, и с этим тебе ничего не поделать. А если ты причинишь ему вред – ты ведь понимаешь, о чем я – то будешь последним мужчиной в мире, к которому я могла бы испытать любовь.

– Last, but not least[189]– пробормотал Олег, но Катрин услышала и поняла:

– Чтоб ты знал, – бесстрашно заявила она. – Если это произойдет – то есть, если когда-нибудь я стану так безумна, что испытаю к тебе какие-то иные чувства, кроме горечи и стыда – я не буду жить. Такого позора я уже не вынесу.

– Вот как, – холодно процедил Олег. – Значит, чувство ко мне – это позор?

Катрин закрыла глаза. Их разговор абсурден от начала до конца. Какие чувства? Как вообще у нее язык повернулся произнести нечто подобное? Пора заканчивать этот бессмысленный разговор.

– Уверена, ты меня понял. А теперь уходи. Я буду мужу звонить. А то Орлов загнется там, в этом подвале. Кстати, где его руки? Может, их можно пришить?

– Не выйдет, – злорадно посмотрел он на нее. – Во-первых, лишился он их сутки назад, во-вторых, у него уже гангрена началась, а в-третьих – я их выкинул на помойку – вот местным бомжам подарочек будет…

На этот раз его цинизм доконал Катрин. Тошнота снова подкатила к горлу, и она едва успела нагнуться, чтобы исторгнуть из себя недавний кофе, выпитый в торговом центре. Олег достал платок и вытер ей губы. Бережно, поддерживая за локоть, он вывел ее на свежий воздух.

– Тебе лучше поехать домой. Черт с ним, в конце концов… Вызови скорую, если тебе так хочется. Хотя, поверь мне, это уже бесполезно. У него сепсис.

– Что? – Катрин тяжело дышала, прижимая руки к груди. – Я не могу оставить его умирать здесь. Уходи, иначе меня снова вырвет.

– Как мило, – Олег отпустил ее. – Хорошо… Прощай.

Катрин растерянно смотрела ему вслед. Она была уверена, что так легко от него не избавится – и тут на тебе! Повернулся и ушел. Надо же… Она чуть не расплакалась – так ей стало обидно. Тошнота отступила, но голова по-прежнему кружилась. По-хорошему, Рыков, конечно, прав – ей надо вызвать скорую и отправить Орлова в больницу, а самой ехать домой и лечь в постель – к вящему удовольствию Булгакова. Но не может она сделать ни единого шага, связанного с Орловым, без ведома мужа, рискуя навлечь на себя его ревнивые подозрения. И так ей придется вывернуться сейчас наизнанку, чтобы он не заподозрил, что… Не заподозрил – что? Катрин облилась холодным потом. Ей придется признаться Сергею, что именно Рыков привел ее в этот жуткий подвал. Такой факт скрыть невозможно.

Итак, она добровольно отправилась с убийцей и насильником туда, где лежал ее бывший любовник – совершенно голый. Как ей объяснить все мужу? Нет, как ей самой все это пережить?

– Сережа, – ее голос срывался от волнения. – Пожалуйста, приезжай…

– Что с тобой? – спросил он встревоженно. – Ты где? Тебе плохо?

– Случилась беда, – прошептала она, прислоняясь к облезлой стене старого дома. – Не бойся, не со мной… Андрей…

– Кто? – холодно перебил ее Булгаков.

– Андрей, да… – она почти шептала, чувствуя, что ее начинают душить слезы при мысли об Орлове, умирающем от заражения крови. – Он ранен…

– Черт бы тебя подрал, Катрин, – не выдержал Булгаков. – Ты где? И где Орлов? Я не могу его со вчерашнего утра найти. Он пропал.

– Он не пропал. Мы в Староконюшенном, – задыхаясь, проговорила она. – Пожалуйста, Сережа, приезжай быстрее. Я не знаю, что мне делать. Он умирает.

– Успокойся, сейчас приеду, – отрывисто пообещал он. – Я совсем недалеко, а ты вызывай скорую, не теряй времени.

Она позвонила в скорую и стояла, растерянная, около открытого подъезда, откуда несло сыростью, мышами и старой штукатуркой. Катрин смотрела в проем двери и представляла себе бывшего возлюбленного, в окровавленных бинтах, мучимого болью и жаждой… Наверняка этот монстр не дал Орлову ни капли воды после того, как изувечил его. Как же она сразу не поняла! Катрин побежала к машине. Вынула из багажника бутылку воды и понеслась обратно. В подъезде она пробралась к двери в подвал, не заметив, как по дороге потеряла перчатку. Хорошо, что Рыков не выключил свет, когда они покидали это жуткое место, и ей не пришлось тратить время на поиски выключателя. Она довольно ловко спустилась по ступенькам, пару раз шарахнувшись от крыс, которые с любопытством смотрели на красивую женщину в узкой юбке и длинном мужском пальто, наброшенном на прямые плечи.

Орлов лежал там же, в той же позе, в которой они его оставила. На мгновение ей показалось, он умер – его глаза без всякого выражения были устремлены в потолок. Но потом Катрин заметила, что его тело пронизывает дрожь и услышала, как он надрывно рычит от боли, сжав зубы. Она приблизилась так, чтобы он смог ее увидеть.

– Андрей, – позвала она. – Я принесла тебе воды.

Катрин опустилась рядом с ним на колени и, отвернув крышку, приложила горлышко к его пересохшим губам. Орлов стал жадно пить, захлебываясь, конвульсивно вздыхая, словно желая погасить пламя, выжигающее его изнутри. Когда он выпустил горлышко изо рта, она смочила водой платок, которым Рыков вытер ей губы после того, как ее вырвало там, наверху, и положила влажную ткань на его пылающий лоб.

– Мне холодно, – стонал он, – как мне холодно…

Катрин скинула с плеч великолепное рыковское пальто, оставшись в тонкой водолазке, и укрыла Орлова.

– Потерпи. Я вызвала скорую.

– Зачем ты вернулась? – он отвернулся от нее, лязгая зубами.

– Я не могу тебя здесь бросить, – она опустилась рядом с ним. – Несмотря ни на что.

– Я был уверен, что ты не вернешься, – пробормотал он. – Ты должна меня ненавидеть.

– Я не могу тебя ненавидеть. И не могу дать тебе умереть.