Хроника смертельной осени - Юлия Терехова

– Какой ужас, – Катрин прикрыла ладонью губы.

– Да брось ты, – отмахнулся Олег. – Падающего – толкни![188]Но не могу поверить, – он поднял ее голову за подбородок и заглянул в глаза, – ты действительно бросишь этого подонка здесь?

– Нет, конечно, – она мотнула головой, отстраняясь. – Но объясни мне – как ты смог такое сотворить со своим другом? Зачем? Как же у тебя рука поднялась?.. Боже, о чем я? Кому я это говорю…

– Ты еще спрашиваешь?! – поразился Рыков. – После того, что он сделал! Сначала я хотел его кастрировать, но подумал: если он выживет, а судя по всему, ты все-таки решила даровать ему жизнь, по доброте своей, то своими грязными руками еще много бед сможет тебе принести. Поэтому я эти грязные руки отрубил. Рассказать, как это было? Как же он орал…

Катрин пошатнулась. Ее лицо стало белее снега. Она не издала ни звука, но прислонилась к стене, упершись в нее лбом.

– Ладно, не буду, – смилостивился Рыков. – Итак, ты решила его спасти? Как я должен это расценивать? Что ты сохранила к нему еще какие-то чувства? Неужели после всего…

Катрин все еще была бледна, но повернувшись к нему, старалась смотреть прямо, хотя во рту появился мерзкий металлический привкус.

– Расценивай, как хочешь. Но будь уверен, я и тебя не бросила бы умирать в грязном подвале, да еще в компании с живодером! Жестокости твоей нет границ. Да чем ты лучше его?

Олег не обиделся, а лишь качнул головой:

– Я никогда и не утверждал, что я лучше, чем он… вообще – лучше, чем я есть на самом деле. Но, поверь, я не стал бы нанимать такую падаль, чтобы отомстить тебе…

– Конечно, не стал бы лишать себя удовольствия сделать все самостоятельно, – скривилась она. – Полагаю, ты не будешь ждать приезда скорой?

– А ты собираешься вызывать скорую? – удивился он. – Я думал, ты первым делом позвонишь Сержу, разве нет?

Катрин была шокирована. Действительно, она собиралась звонить именно мужу, а уж потом, если тот даст добро – по официальным номерам: в скорую, полицию и так далее… Но откуда Рыков мог знать?

– Да, Катрин, плохи твои дела, – он внимательно следил за выражением ее лица. – В восьмидесяти процентах я могу просчитать любое твое действие.

– Не обольщайся, – ощущение опасности стало острым, словно она увидела кобру в боевой стойке. Даже когда она треснула его по физиономии, ей не было так страшно.

– Не расстраивайся, – он взял ее за плечи. – Во многих отношениях ты все еще для меня загадка.

– Мне плевать, – дернула Катрин плечами.

– Ну конечно, – он отступил на шаг. – Хорошо. Я ухожу.

Катрин сняла накинутое ей на плечи пальто и протянула Олегу:

– Забери.

– Ты замерзнешь, – он отвел ее руки, – здесь сыро. А тебе нельзя простужаться.

– Это собственно, почему? – подняла бровь Катрин.

– Ты же беременна, – он не спрашивал, а утверждал.

Катрин была поражена.

– Откуда… Откуда ты знаешь?

Олег искренне удивился:

– Что значит – откуда? Да у тебя это на лбу во-от такими буквами написано. Я сразу понял, увидев тебя, когда ты вернулась из Лондона. Ты теперь совсем другая – нежная и трогательная. Булгаков знает?

– Конечно, – Катрин все еще не могла прийти в себя.

– Счастлив, наверно, – лицо его помрачнело, и он отвел глаза.

– Конечно, – как заведенная, повторила она.

– А ты? Ты – счастлива? – спросил он.

– Конечно, – в третий раз повторила она. – Мне бы только покоя побольше. Устала, я, знаешь ли… Как же я устала…

– Устала – от меня? – он нахмурился.

– От тебя – в первую очередь, – кивнула она. Он стал рассматривать ее так пристально, что ей стало неловко. Затем он чуть улыбнулся – угол рта его дрогнул.

– Понятно. Но почему Булгаков отпускает тебя одну? Особенно после нападения? Неужели он за тебя не беспокоится?

– Когда он узнает, что я ушла, мне мало не покажется, – вступилась Катрин за мужа. – И какое твое дело! Отстань уже от меня!

– Вот если бы… – он запнулся.

– Если бы – что? – она не смогла скрыть любопытства – Рыков, которого, казалось, ничто не трогало, совершенно явно смутился.

– Если б ты была беременна от меня… – эти возмутительные слова прозвучали почти мечтательно. – Я бы не позволил тебе так рисковать.

– Что?.. – когда до нее дошло, о чем он говорит, она залилась краской и отвернулась. Если бы от слов можно было бы провалиться под землю, Катрин бы явно предпочла такой вариант. Рыков же счел ее потрясение за страх.

– Да не бойся ты, – с досадой поморщился он. – Если б ты забеременела тогда, два года назад… да, жаль…

– Чего тебе жаль? – содрогнувшись, спросила она. – Тебе жаль, что ты не вверг меня в еще больший ужас, чем тот, в котором я еле выжила? Неужели ты думаешь, я стала бы рожать ребенка, зачатого в насилии? Ты просто сошел с ума.

– Позволь тебя разочаровать, – услышала она его злорадный голос. – Тебе бы пришлось.

– Что значит – пришлось? – удивилась она.

– Я не допустил бы, чтоб ты избавилась от него…

– Это каким же это образом? – посмотрела она на него со всей иронией, на которую только способна.

– Я бы тебя запер, – ответил он совершенно серьезно. – До родов. Никуда б ты не делась.

– Позволь тебе напомнить, – мстительно объявила она, – в то время ты отдыхал в Крестах – и тебе было б не до меня, когда я пошла бы на аборт.

Он побледнел:

– Хочешь сделать мне больно?

– Больно? – фыркнула она. – От кого я это слышу?! После того, как ты вогнал в меня четыре гвоздя – имею право делать тебе больно, сколько мне вздумается.

Мгновение Олег молчал, а потом произнес, доставая из кармана пальто, накинутого на плечи Катрин, перчатки и натягивая их:

– Я б тебе поверил – будь на твоем месте любая другая женщина.

– Не понимаю, – она нервно закусила губу. – Что ты имеешь в виду?

– Орлов сообщил, что ты не удалила мою монограмму. – Он слегка улыбнулся. – Это правда?

Катрин окаменела, ловя ртом воздух:

– Что?!

– Ты не стала делать пластику, дабы избавиться от моего ненавистного имени на своем теле, – спокойно пояснил он. – Может, объяснишь, почему?

– Я не буду говорить с тобой об этом, – Катрин судорожно сглотнула, чувствуя, как вновь начинает дрожать. – Это не твое дело.

– Ошибаешься, – он обнял ее за плечи. – Все, что касается тебя – мое дело. Катрин вырвалась: