Держи меня крепче - Сьюзен Льюис

– А как ладите вы? – поинтересовалась она, беря Рика за обе руки.

– Грех жаловаться! Отец уже пару раз встречался с Хеймишем и даже пригласил его к нам в Бухту Изобилия погостить. Но это уже будет после того, как мы вернемся.

Как же она соскучилась по благословенной красоте тех мест, подумала Шарлотта и, поднявшись на цыпочки, поцеловала Рика на прощание.

– Спасибо, что приехал! – сказала она шепотом. – Это очень многое значит для меня.

– Разве могло быть иначе? – Он по-дружески обнял ее. – Постарайся хоть немного поспать сегодня. А завтра с утра – хоть немного поесть. Я видел, какие титанические усилия ты прикладывала сегодня за ужином, чтобы проглотить хотя бы кусок. Конечно, мне хорошо понятно твое состояние. Но еще не хватало, чтобы ты завтра прямо в зале суда свалилась в голодный обморок! Не пугай нас! Договорились?

Шарлотта подумала, что, пожалуй, меньше всего ее сейчас волнует, потеряет она завтра сознание или нет. Лучше бы он вообще никогда не наступал, этот завтрашний день! Она обвила своими пальцами пальцы Энтони.

– Если меня все же приговорят к какому-то сроку тюремного заключения, как ты распорядишься своими планами насчет кругосветного путешествия? То есть я хочу сказать, что я совсем не возражаю… просто мне интересно…

Он молча приложил свой палец к ее губам, а потом накрыл губы своим ртом. Но Шарлотте было не до поцелуев, она молча оттолкнула его от себя.

– Прошу тебя! Перестань! – раздраженно воскликнула она и села. – Должна же я знать, что у тебя сейчас творится в голове! Хотя бы крохи информации! А ты – само спокойствие и невозмутимость! Плюс неразговорчив! Твое молчание сводит меня с ума! Ты хоть немножко волнуешься? Или тебе все равно? Вот я очень волнуюсь! И не собираюсь этого скрывать!

– И я волнуюсь! Но волнуюсь несколько иначе, чем ты. И потом, все свои переживания я привык держать в себе. Наверное, это действительно крайне раздражает тех, кто рядом со мной. Но такой уж я человек! Так устроен!

– Хорошо! Тогда скажи мне, что тебя волнует больше всего? То, что я попаду в тюрьму? То, что навсегда лишусь всяких прав на Хло? Или то, что тебе придется возиться со мной и впредь, если я выйду на свободу? Если ты вытащишь меня на свободу. Получается, что ты как бы со мною повязан.

– Повязан? – рассмеялся Энтони. – Лично я не стал бы так уничижать наши отношения, дорогая!

– Хорошо! Называй их как хочешь! Но что у тебя на уме, Энтони? Пожалуйста! Ради всех святых! Скажи мне, о чем ты сейчас думаешь!

– О’кей! Будь по-твоему! – медленно начал он. – Я думаю о том, что каким бы ни был завтрашний исход нашего дела, мы встретим результат вместе. И вместе будем продолжать бороться, если придется. А отвечая на твой первый вопрос, скажу так! Нет, я не поеду ни в какое кругосветное путешествие, пока ты не сможешь поехать вместе со мной. Лично я не верю в то, что ты получишь срок. Но не стану распространяться о том, – продолжил он, прочитав в ее глазах панику, – что завтрашними слушаниями дело наше не ограничится. Нам еще предстоит пройти несколько судов для решения проблем, связанных с Хло. Ведь для того, чтобы заполучить Хло обратно, нам придется апеллировать к судам, рассматривающим вопросы уже семейного права.

Даже услышать имя Хло, узнать, что он тоже думает о ней и что-то там прикидывает на будущее, было отрадно. Шарлотта в волнении закрыла лицо руками, боясь спугнуть слабую надежду, затеплившуюся в ее сердце, и стала беззвучно молиться. Так многое поставлено на карту! Так многое, что оба они даже не посмели коснуться вопроса о том, что станут делать, если вердикт присяжных будет обвинительным. Что автоматически означает потерю ею всяких прав на Хло. Не говоря уже о том, что ее не выпустят в Новую Зеландию. Или, может, разрешат отъезд, но только без Хло. А как станет переживать в этой ситуации Анна? Столько лет ожидания! Только-только они наладили отношения, как мать и дочь, и вот им грозит очередная разлука.

А Энтони? Она и в мыслях не могла себе представить, что надо будет расстаться с ним, но ведь у него – своя жизнь, и она не должна зависеть от того, как закон распорядится уже ее жизнью. Сам же Энтони, кстати, ни разу не говорил о том, что хочет уехать из Британии навсегда. Попутешествовать, постранствовать по миру – это да! А все остальное… Да и зачем ему эмигрировать куда-то еще? У него здесь семья, близкие, друзья, дом в Лондоне, работа, обширные связи.

– Вполне отдаю себе отчет в том, что все будет непросто, – продолжил он размышлять вслух. – Но сейчас давай все же сменим пластинку. Давай поговорим о чем угодно, но только не о том, что будет завтра. Надо отвлечь тебя от того кошмара, который творится сейчас в твоей голове.

И что ее может отвлечь от невеселых дум, с отчаянием подумала она. Любовью заниматься не хочется, совершенно необычное для нее состояние. Впрочем, кажется, и Энтони сегодня не в том настроении, чтобы предаваться любовным утехам.

– Давай еще раз пройдемся по моему завтрашнему заявлению! – предложила она первое, что пришло в голову.

– Нет! Этим мы займемся завтра вечером, если возникнет необходимость как-то подправить или отредактировать его.

Понимая, что Энтони говорит дело, Шарлотта кивнула в знак согласия.

– Хорошо! А чем ты обычно занимаешься накануне очередного судебного процесса? Как расслабляешься? Как приводишь себя в форму?

Энтони задумался, а потом сказал после короткой паузы:

– Если честно, то никаких особых рецептов у меня нет. Частично, наверное, потому, что каждый процесс отличается от другого. Одно дело требует больших усилий и подготовки, другое – меньших.

Она печально улыбнулась.

– Какая ирония судьбы! Мне так хотелось бы взглянуть на тебя в деле! Споришь, выдвигаешь свои аргументы, умело парируешь реплики обвинения… В парике, в мантии ты наверняка смотришься очень внушительно. Но вот беда! Завтра будут судить меня, и едва ли у меня хватит сил разглядывать тебя.

– Это все картинки американского правосудия! – напомнил он ей.

– Но все равно! Я буду тобой гордиться! – Шарлотта повернулась к Энтони и заглянула ему в глаза. Как же много значит для нее этот мужчина, подумала она и почувствовала радость от того, что он есть в ее жизни. – Будь ты хоть в парике, хоть без оного, хоть в мантии, хоть в обычном цивильном костюме, – проронила она с нежностью, – ты – это ты! Не представляю никого лучше тебя в этой роли.

– Смотри не перехвали! – несколько напряженно воскликнул он.

– У тебя есть чувство юмора, ты не зануда. При этом не важничаешь, никакого снобизма, высокомерия, напыщенности. Нет, ты действительно добрейшей души человек. Внимательный, думающий, все понимающий. Хотя, ей-богу, раньше я представляла людей твоей профессии совсем иными. Никогда не думала, что барристер может быть таким простым и доступным человеком.

– Все мы иногда попадаем в плен к стереотипам нашего мышления.