Просроченное завтра - Ольга Горышина

— Прощальный ужин, как-никак, — шепнул он, перегнувшись через стол. — Но если не хочешь, не пей.

— Я хочу и буду. И буду даже танцевать. А ты будешь?

— Если только с тобой.

Танцевать они пошли после первого бокала, и пузырьки еще не дали о себе знать. Она ни разу не наступила ему на ботинок, но вот после второго оттоптала все ноги, хотя в том уже была и его вина — он не оставил между их телами зазора. Или виноват был диджей, который ставил одни медляки. Третий бокал она допивала стоя.

— Лена, он был уже лишним.

— А зачем тогда налил?

— Это не я. Это официант. Напрашивается на чаевые.

И Дима действительно оставил на столе двадцатидолларовую банкноту. Хотя Алена не могла вспомнить, платил он уже по счету или нет. Первые шаги дались с трудом, но на лестнице она избавилась от руки Димы и поднялась на две ступеньки самостоятельно.

— Лена! — Алена обернулась. — Я думаю, нам пора сказать друг другу пока.

Она опустила ресницы и произнесла:

— Без прощального поцелуя, да?

Голос Димы звучал так же тихо:

— А он уже был. На пляже.

— А я хочу еще. Неужто не хочешь поцеловать последнюю русскую девушку?

— Лена, это все шампанское.

Она подняла глаза.

— Если ты сейчас поднимешься ко мне в номер, то поймешь, что шампанское тут ни причем!

Алена закусила губу, надеясь, что она не прокричала последнюю фразу. Дима поднялся на одну ступеньку и накрыл горячей ладонью влажные пальцы Алены.

— Ты делаешь это очень неловко. Мы ж не фильм снимаем. Дубля не будет. Если ты вдруг утром пожалеешь о своем приглашении.

— Что я делаю неловко? Целуюсь? Никто до тебя не жаловался.

Дима сжал ее пальцы.

— Да нет… Играешь в светскую львицу. Он тебя бросил, и теперь ты мстишь, да?

— А если и так, то твое-то какое дело? Просто пойдем ко мне и все. Я завтра уеду, и ни один из нас это не вспомнит. Ну, пожалуйста. Тебе приятно, что тебя девушка умоляет переспать с ней, приятно?

— Нет. Мне приятно, что она со мной честна. И хочешь, я тоже буду честен с тобой до конца?

Алена кивнула.

— У меня после жены никого не было, и я не уверен, что хочу, чтобы это случилось вот так. После шампанского. С незнакомой девушкой.

Алена пошатнулась и упала носом на грудь Димы.

— Давай лучше вот так, не знакомясь, начнем новую страницу. Пожалуйста.

Дима отстранил ее и крепко взял за руку.

— Как я понял, ты делаешь все наперекор советам мамы, да?

— Я уже взрослая. У меня через четыре месяца второй юбилей. Ты тоже уже не мальчик. Так идем?

— Идем, так уж и быть… Меня учили, что девочкам отказывать некрасиво.

Она сжала его руку в ответ и потащила вверх. У дверей номера Дима забрал из ее дрожащей руки ключ и зажал в своем кулаке.

— Насколько ты все продумала? Себя обезопасила?

— Найдешь под подушкой, — она ткнула кулаком ему в грудь. — Проверяешь меня, да? Мне их жалко было выкидывать просто так. Лучше выкинуть использованными, верно?

Дима ничего не ответил. Просто сунул ключ в замок. И хорошо, что промолчал. В голове засел звук выдвигаемого ящика — когда она наводила последний блеск в квартире Эльвиры перед возвращением хозяйки, она случайно вспомнила про оставшиеся резинки и сунула их в сумку, где те и провалялись до сегодняшнего вечера. Как хорошо, что они там были! Пусть Дима думает, что на его месте все равно кто-нибудь да оказался…

Утро наступило для Алены слишком рано — она взглянула на часы, а потом повернула голову в сторону соседней подушки и чуть не получила кулаком по носу. Дима не только невыносимо громко говорил по телефону, он еще и жестикулировал при этом. Алена отодвинулась к самому краю и даже не стала вслушиваться в разговор, из которого понимала лишь глагольные связки. Остальное было какой-то англоязычной абракадаброй. Тяжелый русский акцент усугублялся пулеметной скоростью, с которой из его рта вылетали целые предложения.

— Извини, — пробормотал он, поднимая с пола слаксы, чтобы спрятать телефон обратно в карман. — Работа напоминает мне, что я слишком расслабился. Доброе утро, Лена, в чем я лично очень сомневаюсь, — закончил он с интонацией ослика И-а. — Или у тебя голова не болит? Счастливая…

Алена ответила на его поцелуй и удержала его за шею у своего лица.

— Скажи мне «доброе утро» по-чешски. Если, конечно, знаешь, как…

— Конечно, знаю, — прошептал он, проводя языком по ее приоткрытым губам. — Добже рано, Ленка.

— А еще…

Он чуть прикусил ее нижнюю губу.

— А еще я знаю, как говорят доброе утро французы при условии, что у них остается после ночи что-нибудь под подушкой.

Алена приподняла голову, чтобы Дима мог просунуть руку за последним шуршащим квадратиком.

— А почему именно французы? — успела спросить она перед следующим поцелуем, но Дима ответил только после него:

— Потому что у них в языке нет выражения «доброе утро», только «добрый день». Утро они, наверное, всей нацией дружно просыпают.

Он приподнял белую простынь и покачал головой:

— Да ты просто негр! Пожалей кожу. Не загорай больше так сильно.

Его рука накрыла светлый треугольник и спустилась ниже. Алена ухватилась за шею Димы, чтобы не отпустить до последней секунды, когда надо будет спуститься вниз и отдать ключ от номера.

— Хочешь, позавтракаем вместе? Или я могу уйти. Как скажешь, — добавил Дима, так и не получив от нее одетой никакого ответа.

Алена сидела на краю застеленной им кровати, не желая подниматься.

— Лена, тебе помочь собраться?

— А у меня все в чемодане, кроме вчерашнего сарафана, — сказала она, так и не обернувшись.

Она снова чувствовала в уголках глаз слезы. Следы вчерашней косметики спасли ее полчаса назад от всевидящего ока Димы. Сейчас ей оставалось только крепиться и не плакать. Еще бы понять, из-за чего она собственно ревет…

Дима поднял с пола сарафан и повесил ей на плечо со спины. Неужели знает, что она плачет, и не хочет смущать еще больше?

— Как я не хочу на работу! — выдала она громко, чтобы замять неловкость. — До слез не хочу!

— Увольняйся. Ищи другое, — ответил Дима просто.

— У меня нет никакого образования. Мне ничего нормального не найти.

— Тогда прекращай жалеть себя и пошли завтракать. Работа будет завтра. Сегодня еще отпуск.