Просроченное завтра - Ольга Горышина

— Проходи на террасу. Тебе сейчас все принесут. Ты теперь местная знаменитость.

Она сжала губы и села в кресло в самом углу. Через минуту рядом со столиком вырос официант. Из всего предложенного разнообразия хотелось только апельсинового сока, потому что тот был холодный, и поджаристого тоста, потому что тот был румяный. Дима попросил для себя кофе, и Алена с ужасом поняла, что от его общества в ближайшие полчаса избавиться не удастся.

— Что ты здесь делаешь? — спросила Алена, чтобы он прекратил смотреть на нее, точно следователь. Хотелось спросить, что ты делаешь за столиком, за который тебя не приглашали, но это прозвучало бы слишком грубо. Хотя навязывание его общества изначально не отличалось особой вежливостью. Хотя его ли в том вина? Это у болгар слишком странное понятие о личном пространстве. Впрочем, в питерском турагенстве было не лучше. Ей в лоб заявили, что у них есть две девушки, которые составят ей замечательную компания, хотя компания — это последнее, что ей хотелось получить в эти десять дней.

Предшествовавшие поездке недели были адом. Когда в офисе появлялся Александр, температура поднималась до уровня бани, и Алена шла пятнами, желая прибить обоих и сразу. Стас перестал улыбаться и открыто выражал неприязнь к господину Светлову, который держался предельно холодно. Однако его хватило ровно на две недели. Он позвонил на домашний телефон и без приветствия спустил на нее всех собак, обвиняя в настраивании против него Русскова, и сколько бы она ни говорила ему, что даже не говорит со Стасом на внерабочие темы и уж точно не упоминает его, Александр твердо сказал, что уволит ее, если еще хоть раз Руссков произнесет в разговоре с ним ее имя. Заступничества от этих двоих искать не у кого. С Эльвирой она виделась лишь один раз и даже не дома. Она пригласила ее в кафе, видимо, для того чтобы сделать разговор как можно более официальным. К чему такая напускная холодность? Видимо, Александр обработал и мать. Алена высчитывала каждую свою реплику, надеясь, что у Саши хватило такта и совести не признаться матери в измене жене. Эльвира поинтересовалась ее успехами в офисе и планами на будущий учебный год. Алена сказала, что даст ответ после отпуска — в Болгарии она как раз и решит, в каком вузе и на какую специальность хочет учиться.

Встреча с Эльвирой состоялась накануне звонка Александра, и его боевой настрой ставил под большой вопрос дальнейшую учебу за счет фирмы. Стас не повторял свое предложение, но Алена знала — достаточно одного намека, но делать его не хотелось — ее доводил до слез устраиваемый Стасом цирк. Так и хотелось написать на листе девиз Александра — не мешай бизнес с личным — сложить самолетиком и запустить в Стаса. Она каждое утро хотела попросить перенести ее стол к окну — невыносимо поднимать глаза и постоянно встречаться с ним взглядом. Повесив трубку после разговора с Александром, Аленой овладело непреодолимое желание набрать его номер и сказать, что она напишет заявление по собственному желанию. Она почти сделала это, когда после посещения турфирмы сходила на собеседование в пейджинговую компанию. Почему нет? Она не сможет работать под перекрестным огнем. Она ненавидела Стаса за его кодекс чести, который он все пытался навязать Саше, и в другую минуту готова была слезно благодарить Русскова за то, что их петушиные бои излечили ее от зависимости к обоим чуть ли не мгновенно, как «Упса». Уйти? Уволиться по собственному желанию? Или умолять Стаса заткнуться?

Для начала она выбрала второе. Опередила Катю и получила целых пять минут с ним наедине в тишине Форда. Начинать беседу с имени Саши равнозначно тому, чтобы сразу поставить на работе крест и подпись на заявлении, потому она начала от себя.

— Стас, я не знаю, что происходит между тобой и Сашей, но надеюсь, что это не из-за меня. Я не хочу, чтобы из-за меня рухнуло ваше партнерство.

Стас барабанил по рулю почти целую минуту.

— Знаешь, это равнозначно тому, что сказать, будто из-за тебя рухнул рубль. Нет, это не из-за тебя. Просто наше партнерство изжило себя. Наверное, я все-таки волк-одиночка. Мне тяжело подстраиваться под кого-то. А Саша не одиночка, но ему нужно во всем иметь последнее слово. Уступки и корректировка интересов — это не для него, это прерогатива его партнера. Три года назад я не верил, что могу в одиночку поднять бизнес, а теперь могу дать себе шанс. Осталось только поделить бюджет.

— И работников? — заполнила Алена под дробь его пальцев образовавшуюся паузу.

— Тут, думаю, проблем не будет, верно? — Он смотрел ей в глаза взглядом кобры.

— Ты ведь не бросишь меня ради него после того, как он бросил тебя вот так вот цинично?

Алена не отводила глаз. Кто здесь сейчас больший циник, непонятно. Хотя теперь все вдруг сделалось понятным: Стас постоянно выставлял Сашу идиотом в ее глазах и скорее всего применял ту же тактику с Сашей, доводя того до белого каления — конечно, он уже возненавидел бывшую любовницу и горит желанием обрубить все концы, раз она переметнулась в чужой лагерь. Стас не оставляет ей никакого выбора — только как остаться в его бизнесе и со временем, возможно, оказаться в его постели — это будет его полной победой над Александром Светловым. Нужна ли ей подобная роль? Такая простая. Только за кажущейся простотой чаще всего скрывается самая большая пропасть. В этот раз она удержалась на одиноком уступе в виде Стаса, во второй раз ей не выкарабкаться

— рядом больше никого нет.

Поездка только отсрочила решение. Или подсказала его. Она чуть не утонула. Вернее умерла и воскресла — возможно, это знак с небес: призыв начать новую жизнь. С чистого листа. Без Эльвиры, Саши, Стаса… Она сходила на собеседование. Ответа не последовало, но вдруг ей позвонили за эту неделю? Бабушка уже в городе. Она не утаит от внучки звонок. И если даже Алена не попадет в пейджинговую компанию, то есть еще и справочная служба, где английский на первом месте. А там… Можно будет накопить на вечерний или заочный. Если останутся силы и желание учиться. А все препятствия на пути надо просто сметать. Лишних людей не должно быть ни в жизни, ни за столом. Из-за них портится аппетит, если тот вообще был.

— Да ничего я тут не делаю, — ответил Дима, оглядываясь на дверь в ожидании кофе. — Коротаю дни перед вылетом в Штаты.

Алена опустила тост обратно на тарелку.

— Ты там живешь?

— Я буду там жить. Вернее работать. До этого жил и работал в Праге.

Она попыталась улыбнуться.

— По ноутбуку я уже поняла, что ты программист.

Дима улыбнулся более открыто.

— Хорошо, что не по внешнему виду. Я вообще-то менеджер проекта. Последние дни. Проект закрывают. И я уйду в чей-то другой проект простым работягой.

— На понижение, выходит? — Алена из вежливости пыталась поддержать беседу.

— С какой стороны посмотреть. Все тот же код писать, зато меньше совещаний и нервотрепки. Больше зарплата. Гринка на горизонте и американское гражданство со временем. Мне кажется, я в плюсе. Это повышение. Я предпочитаю пахать простым инженером в Калифорнии, чем быть менеджером в Праге. А в Питере хоть директором, спасибо, не надо.