Непокорная - Ини Лоренц

– Я не хочу, чтобы твоему сердцу было грустно, – ответила Мунджа и позволила ему еще раз себя поцеловать.

Затем, взявшись за руки, они вернулись к остальным.

Кульчицкий в это время разговаривал со старой турчанкой. То, что он сказал, ей понравилось. Она закивала.

– Наконец-то мы избавимся от нее и от мальчика, – с облегчением произнес Адам.

– Мне тоже не хотелось бы везти их в Аллерсхайм, – признался Карл. – Старуха с трудом привыкает к здешней жизни, а отнимать сына у отца казалось мне жестоким…

– Тебе придется проявить жестокость и отнять сына у Геновевы. В противном случае он впитает ненависть к нам с материнским молоком, – сказала Йоханна.

– С материнским молоком вряд ли, ведь у этого мальчика наверняка есть кормилица, как подобает благородному отпрыску, – ответил Карл с некоторым напряжением.

Ему в любом случае придется проявить твердость. Нельзя оставлять ребенка на попечение Геновевы. Этого мальчика должны вырастить люди, не одержимые жаждой мести.

– Я позабочусь о его судьбе, – сказал Карл, чтобы успокоить сестру, и подозвал к себе Кульчицкого. – Мне нужен священник, который обвенчает меня с дочерью Исмаил-бея!

Торговец посмотрел на него, наклонив голову:

– Она мусульманка. Ни один священник не согласится вас обвенчать!

– Мать воспитала меня в христианской вере. Поскольку отец любил ее, он позволил это, – объяснила Мунджа. – Кроме того, вам следует называть его Исмаил-пашой, а не Исмаил-беем. Именно таким было звание моего отца, пока Кара-Мустафа не добился его изгнания.

– Если вы воспитаны в христианской вере, это другое дело. Однако священник наверняка захочет получить пожертвование, – задумчиво произнес Кульчицкий.

– Вы хотите пожениться? Да, мне следовало бы об этом догадаться! – Адам обнял Карла и Мунджу, а затем посмотрел на Йоханну. – Почему бы нам к ним не присоединиться? В конце концов, Карл и ты – близнецы, а близнецы все делают вместе!

Услышав замечание Адама, Йоханна вздрогнула. На мгновение она почувствовала ревность к Мундже, которая вскоре должна была стать ее брату ближе, чем она сама. Но затем Йоханна поняла, что не может вечно цепляться за Карла. Они оба имели право на личную жизнь.

– Хорошо, господин Османьский! Я желаю брату счастья, и, пожалуй, действительно будет лучше, если я тоже выйду замуж.

Адам подошел к ней и заключил в объятия.

– Я сделаю все, чтобы заменить тебе брата, – тихо пообещал он.

– Надеюсь, ты сделаешь больше. В конце концов, Карл всего лишь мой брат, а ты будешь моим супругом! – ответила Йоханна, глядя на него немного свысока.

– Так и быть! Поэтому мы должны пожениться как можно скорее. – Адам подмигнул Йоханне, но она оставалась серьезной.

– Сначала вылечим твою рану, а уж затем сможем провести первую брачную ночь. А теперь, Кульчицкий, приведите священника!

– К нему вам придется идти самостоятельно. Он не станет проводить венчание за пределами своей церкви, – сказал торговец и жестом пригласил их покинуть палатку.

После недолгого раздумья все вышли наружу. Войслав, ставший свидетелем этого разговора, сообщил Фирмину о предстоящей свадьбе. Тот подозвал к себе дюжину пикинеров и поспешил вместе с ними вслед за Йоханной и остальными.

Заметив это, Карл остановился и подождал Фирмина:

– Ты думаешь, мы здесь в опасности и нам нужен эскорт солдат?

Слуга посмотрел на него с усмешкой:

– Нет, господин, но, поскольку граф Аллерсхайм намерен жениться, ему необходим почетный караул! Правда, он обойдется вам в кувшин вина…

– Как по мне, хоть в два, – ответил Карл и снова присоединился к Мундже.

Они встретили священника в саду – он подготавливал клумбы к зиме. Лишь когда Кульчицкий заговорил с ним, святой отец поднял голову:

– О, это ты, сын мой! Ты, должно быть, стал настоящим героем.

Кульчицкий польщенно улыбнулся:

– Я всего лишь пробрался сквозь ряды турок к герцогу Лотарингскому и проскользнул обратно в город, а после этого стал получать сообщения от информаторов. Вполне возможно, что мои доклады помогли его превосходительству господину Штарембергу удержать город до прибытия поляков. Оба господина, которые пришли со мной, являются офицерами победоносной армии и хотели бы, чтобы вы обвенчали их с избранницами. Преподобный отец, вы сможете заработать, поскольку они дворяне и не станут скупиться.

– Как будто Божье благословение можно приобрести за деньги! – пробормотал священник, однако вышел из сада и окинул взглядом обе пары, которые к нему приблизились.

– Но одна из них язычница! – воскликнул он, указывая на Мунджу.

– Мать этой девушки была полькой и воспитала ее в христианской вере, – заверил священника Кульчицкий.

– Тогда пускай прочитает «Отче наш», – приказал святой отец.

Кульчицкий поднял руку в знак протеста:

– Ей придется прочитать молитву по-польски, ведь она не понимает немецкого языка!

– Я могу прочитать «Отче наш» на латыни, – сказала Мунджа, когда Карл перевел ей этот короткий разговор, и произнесла молитву.

– Теперь вы убедились, преподобный отец? – спросил Кульчицкий.

Священник немного подумал и кивнул:

– Идемте в церковь! Сейчас я только помою руки… Тебе придется заменить пономаря, Кульчицкий. Мой сбежал на войну с турками. Я молю Бога, чтобы его не убили.

С этими словами священник исчез в доме, а остальные последовали за Кульчицким в церковь.

Внутри нетронутого во время турецкой осады здания стояла прекрасная статуя Девы Марии.

Улыбнувшись, торговец стал рядом с Богородицей:

– Я подумал, что как мои соотечественники вы хотели бы вступить в брак здесь, у статуи Пресвятой Богородицы, а не в одной из церквей Вены, которые во время осады служили магазинами.

Влюбленные восприняли эти слова как намек на то, что ему нужно вознаграждение. Однако они были слишком счастливы, чтобы злиться на него за это, и дружелюбно кивнули Кульчицкому.

Чуть позже пришел священник. Его сопровождали два мальчика-министранта.[19] Святой отец не только вымыл руки, но и надел свое облачение. Он строго посмотрел на влюбленных.

– Брак – это святое таинство Божье, и его не следует заключать по мимолетной прихоти, – сказал священник. – К тому же не принято жениться без помолвки и приданого…

– Может, нам предложить ему больше денег? – тихо спросила Йоханна.