Великий переход. Американо-советские отношения и конец Холодной войны - Raymond L. Garthoff

своего избрания на пост президента (председателя Верховного Совета) Российской республики он в течение нескольких дней демонстративно встретился с президентом Литвы Ландсбергисом, пока Горбачев находился в Вашингтоне. Затем, 12 июня, Верховный Совет России бросил перчатку, приняв декларацию о суверенитете. Одно дело, если бы одна или даже все маленькие, периферийные прибалтийские или закавказские республики заявили о суверенитете или даже попытались отделиться; совсем другое дело, когда Россия объявила о верховенстве своего правительства над территорией и ресурсами большей части страны, бросив прямой вызов легитимности советского центрального правительства и государства. Более того, действия России запустили целую цепь аналогичных действий.

 

Декларации других республик - Узбекистана 20 июня, Молдавии (переименованной в Молдову) 23 июня, более важной Украины 16 июля и Белоруссии (вскоре переименованной в Беларусь) 27 июля. Затем последовали закавказские и среднеазиатские республики, последней 12 декабря была Киргизия.

 

Это вскоре привело ко второму этапу деклараций о верховенстве республиканских законов над законами Советского Союза - Россия 24 октября, Украина в тот же день, а Белоруссия двумя днями позже. Это вскоре привело к тому, что стало называться "войной законов", в результате чего население и советские предприятия (а также иностранные инвесторы) оказались в неопределенности относительно того, каким законам подчиняться, поскольку новые республиканские законы стали расходиться и противоречить союзному законодательству. Эта акция также имела каскадный эффект внутри республик, поскольку в течение лета и осени многие суборитарные "автономные республики" и области начали поочередно объявлять о своем суверенитете. Карелия на северо-западе России была первой 10 августа, более значительными были Татария (Татарстан), Башкирия (Башкортостан), Бурятия в августе и октябре, и многие другие. Процесс также включал субъекты в составе других союзных республик, начиная с Абхазии в Грузии в августе.

Этот процесс, начатый ельцинской Россией в июне, не только нарушил статус-кво, но и подорвал усилия по политической реформе отношений между центром и республиками, начатые весной этого года с работы над новым "Союзным договором". 30 июля проект Союзного договора, обсуждавшийся в Верховном Совете, стал предметом прямых переговоров, в которых приняли участие все республики, кроме Прибалтики и Грузии. 23 ноября был опубликован еще предварительный проект Союзного договора о новом "СССР" - Союзе суверенных (уже не социалистических) советских республик. Ожидалось, что окончательное решение будет принято (но с неожиданным результатом) в 1991 году.

2 июля открылся Двадцать восьмой съезд Коммунистической партии Советского Союза. Хотя в то время никто не мог знать, что это будет последний съезд партии, было ясно, что он станет последним для действительно правящей партии. Ходили слухи, что Горбачев откажется от поста генерального секретаря, и, вероятно, он действительно рассматривал такую возможность. Если так, то он должен был решить, что это было бы слишком рискованно позволить партийной машине выбрать кого-то другого на этот пост - он вполне мог достаться консерватору, который мог бы использовать эту должность для борьбы с президентом Горбачевым внутри партии и за ее пределами. Но организационные изменения в высшей партийной структуре, в дополнение ко многим другим признакам, ясно показывают намерение Горбачева сместить партию с центральной роли в принятии национальных решений. Политбюро было исключено и ослаблено. Из двадцати четырех его членов только Горбачев также занимал должность в руководстве государства или правительства. Все ключевые руководители правительства, традиционно входившие в состав Политбюро, были исключены. В уходящем Политбюро, насчитывавшем девятнадцать членов (включая не имеющих права голоса "кандидатов" - традиционная категория, теперь исключенная), было девять центральных государственных лидеров (например, премьер-министр, глава КГБ, министр обороны, министр иностранных дел) и только три региональных партийных руководителя. В новый состав вместо этого вошли все республиканские и другие главные региональные партийные руководители (помимо всего прочего, в результате чего стало нецелесообразно собираться на еженедельные заседания, как это было раньше).

Состоялись ожесточенные дебаты по вопросам внешней и внутренней политики и состязательные выборы партийного руководства. Иван Полозков, лидер консервативной российской партии, зная, что не сможет победить, заранее снял себя с выборов. Никто из значимых лидеров не бросил Горбачеву прямой вызов, но конкурс состоялся; Горбачев победил с тремя четвертями голосов (3 411 против 1 116), а его претендент, Теймураз Аваляни, получил только 501 голос при 4 020 против. Лигачев баллотировался на новый пост заместителя генерального секретаря против выбранного Горбачевым Владимира Ивашко из Украины. Ивашко уверенно победил Лигачева (3 109 против 776) в голосовании, которое было более однобоким, чем другие, где консервативные позиции получили больше поддержки. Ходили слухи, что была достигнута договоренность о том, что Лигачев и либерал Александр Яковлев будут исключены из руководства, и они были исключены - не только из Политбюро, но даже из нового, более узкого Центрального комитета. В Центральный комитет, как и в Политбюро, больше не входило большинство руководителей правительства и других национальных лидеров. Партия явно отодвигалась на второй план.

Чтобы заменить роль Политбюро, Горбачев вскоре представил расширенный Президентский совет. Он уже перевел своего руководителя аппарата Валерия Болдина с должности начальника старого Главного управления ЦК на должность главы нового Секретариата Президентского совета.

Ельцин не играл заметной роли на съезде. Он должен был остаться членом Центрального комитета, но перед окончанием съезда он неожиданно объявил о своем решении выйти из Коммунистической партии. Его поступок вскоре побудил нескольких других либералов, включая мэров Москвы (Гаврила Попов) и Ленинграда (Анатолий Сочак), сделать то же самое. Другие, включая Яковлева, хотя уже не принимали активного участия в руководстве партии, тем не менее, оставались ее членами.

Во время дебатов на партийном съезде Лигачев и другие снова нападали на Горбачева и его администрацию за потерю Восточной Европы, за опасность воссоединения Германии, за слабость в вопросах обороны и чрезмерные уступки Соединенным Штатам в переговорах по контролю над вооружениями. Горбачев находился в обороне по этим вопросам в том смысле, что советская позиция теперь широко рассматривалась как неблагоприятная во всех этих отношениях, но он решительно стоял на своем. Он убедил других членов руководства взять на себя основную тяжесть обороны, и они это сделали. Например, по вопросу об уступках в области контроля над вооружениями не только Шеварднадзе, но и Язов, Зайков (старший секретарь партии по вопросам обороны) и генерал армии Михаил Моисеев твердо защищали линию и действия администрации Горбачева.36 По вопросам Восточной Европы и Германии Шеварднадзе и Яковлев твердо защищали действия администрации. Лондонская декларация АН ТО, опубликованная случайно на четвертый день работы конгресса, помогла отвести обвинения в том, что НАТО использует события в Восточной Европе в своих интересах.

 

Воссоединение Генуи и ДОВСЕ

 

На саммите НАТО 6