Великий переход. Американо-советские отношения и конец Холодной войны - Raymond L. Garthoff

июля в Лондонской декларации были подхвачены и одобрены пункты о заверении Советского Союза, которые Горбачев и Шеварднадзе подчеркивали Бейкеру и Бушу. Встреча НАТО даже пригласила президента Горбачева выступить в Североатлантическом совете и попросила страны Варшавского договора установить дипломатическую связь с НАТО. Она предложила членам Варшавского договора присоединиться к взаимным обязательствам о ненападении и неприменении силы и согласиться с тем, что "мы больше не противники". Лондонская декларация также обязалась сократить силы ядерного сдерживания, ликвидировать ядерную артиллерию и "уменьшить ... зависимость от ядерного оружия" - и "в преобразованной Европе" "принять новую стратегию НАТО, делающую ядерные силы действительно оружием последнего средства". Она одобрила переговоры о мерах по укреплению доверия и сокращению сил в Европе, а также саммит СБСЕ, который состоится в конце года в Париже. Лондонская декларация призвала к подписанию ДОВСЕ и определению путей укрепления институтов СБСЕ путем, среди нескольких предложений, создание секретариата и Центра по предотвращению конфликтов.

Лондонская декларация сразу же получила высокую оценку Шеварднадзе, а затем и Горбачева, которые назвали ее "реалистичной и конструктивной", придали "исключительно большое значение" обещанию о ненападении, приветствовали приглашение к прямым контактам и подчеркнули объявление о планах пересмотра "стратегических планов и концепций" НАТО38.

Президент Буш позже рассказал, что он был главным архитектором Лондонской декларации. Несомненно, союзники по НАТО приветствовали американскую роль как в определении точек, представляющих особый интерес для Советского Союза, так и в продвижении вперед по сравнению с прежней, более сдержанной позицией США по созданию нового режима безопасности в Европе.

Всего через три дня после успешного завершения партийного съезда, 16 июля, Горбачев встретился с канцлером Колем и сделал последнюю уступку в вопросе о принятии воссоединенной Германии в АН ТО, если таков будет выбор генсеков, в обмен на несколько уступок со стороны Коля, которые, хотя и не являлись крупной немецкой или западной жертвой, в значительной степени сдерживали советские опасения. Германия сократит свои вооруженные силы до 370 000 человек; немецкие силы НАТО и любые негерманские силы НАТО будут исключены из Восточной Германии (явно, пока там остаются советские войска, но по сильным намекам и после этого); Германия примет и будет оказывать финансовую поддержку советским войскам в Восточной Геннании в течение трех-пяти лет и поможет оплатить их переселение в Советский Союз; и, наконец, воссоединенная Германия подтвердит свои обязательства не приобретать ядерное, химическое или биологическое оружие. Все девять заверений были подтверждены.

К 12 сентября переговоры "2+4" завершились соглашением, оглашенным в совместной декларации Бейкера и Шеварднадзе, об отказе от оккупации.

 

Саммит СБСЕ в Париже 19-21 ноября стал кульминационным актом воссоединения Европы после революции 89-го года в Восточной Европе. Самым важным достижением стало подписание соглашения ДОВСЕ о сокращении обычных вооружений стран НАТО и Варшавского договора в Европе от Атлантики до Урала. Хотя первоначальная цель сокращения советской военной концентрации в Центральной Европе и рамки уравновешивания сил двух альянсов в значительной степени отошли на второй план, ДОВСЕ, тем не менее, имеет важное, даже историческое значение. Кроме того, все государства-члены НАТО и Варшавского союза подписали совместную декларацию, в которой приветствовали "исторические изменения в Европе", "конец эпохи разделения и конфронтации" и торжественно заявили, что они "больше не являются противниками", а будут "строить новые партнерские отношения и протягивать друг другу руку дружбы", признавая, что "безопасность неделима".

Президенты Буш и Горбачев, которые также использовали это событие для дальнейшего широкого обмена мнениями, по праву гордились своей ролью.

В то время как многосторонняя дипломатия быстро сворачивала противостояние холодной войны в Европе, американо-советские отношения расширялись в сторону двусторонних интересов и нового "партнерства" в разрешении конфликтов по всему миру.

Помимо частных встреч параллельно со встречами 2+4 по Германии, госсекретарь Бейкер и Шеварднадзе встречались каждые несколько недель. На встрече в Иркутске 1-2 августа, помимо сокращения стратегических вооружений, внимание было уделено всему спектру региональных конфликтов по всему миру - Афганистану, Камбодже, Центральной Америке, Южной Африке, Африканскому Рогу, спору между Индией и Пакистаном и разделенной Корее. Но не менее важным, чем масштаб повестки дня, было беспрецедентное совпадение интересов. Два человека согласились, что настало время работать как "партнеры" в сотрудничестве для разрешения этих конфликтов.

Пока они завершали эти переговоры, Ирак вторгся в Кувейт, и Бейкер и Шеварднадзе снова встретились в московском аэропорту Внуково 3 августа, чтобы обсудить и быстро согласовать совместное заявление для прессы, осуждающее иракскую агрессию. Советская позиция была особенно значимой, поскольку Советский Союз имел тесные связи с Ираком. Всего месяц спустя, на быстром рабочем саммите в Хельсинки 9 сентября, Буш и Горбачев выпустили еще более далеко идущее совместное заявление, в котором поддержали все резолюции ООН и признали возможную необходимость дополнительных действий.

Большое значение имело раннее согласие между Бейкером и Шеварднадзе, а затем между Бушем и Горбачевым о необходимости свернуть агрессию Саддама Хусейна. Горбачев, очевидно, возлагал большие надежды на то, что это удастся сделать дипломатическим путем, и явно не хотел, чтобы прибегали к военной силе, но, тем не менее, он был готов поддержать Соединенные Штаты и консенсус ООН в использовании любых средств, которые окажутся необходимыми. Это было отражением желания Горбачева, как и Буша, эффективно ответить на эту первую после холодной войны военную агрессию не только по существу, но и как шаг в формировании "нового мирового порядка", о котором часто говорили оба президента. Шеварднадзе не только разделял эту цель, но и, похоже, приветствовал идею о том, что советско-американское партнерство может быть смело закреплено успешной военной кампанией. Некоторые другие советники Горбачева, в частности Евгений Примаков, не хотели, чтобы Америка прибегала к силе или чтобы Советский Союз оказывал ей поддержку из-за опасений (как оказалось, преувеличенных) по поводу возможных негативных последствий в арабском мире. Горбачев позволил самому Примакову сыграть важную, хотя и неудачную, дипломатическую роль в посещении Багдада, но когда Саддама не удалось убедить, Горбачев поддержал действия Америки.

 

Сотрудник Министерства иностранных дел СССР Павел Палажченко, служивший переводчиком Горбачева (и Шеварднадзе) на английский язык, сообщил, что в то время КГБ предоставил Горбачеву ошибочное сообщение о том, что Соединенные Штаты собираются в ближайшее время нанести удар по Ираку. Палажченко считает, что это была преднамеренная дезинформация, призванная отговорить Горбачева от согласия на совместное заявление (из еще не опубликованных мемуаров Палажченко).

В одном важном отношении совместное заявление, очевидно, вышло за рамки того, что Шеварднадзе был уполномочен согласовать. Совместный призыв к эмбарго на поставки оружия в Ирак не был принят другими ключевыми членами Президентского совета.

 

9 сентября Буш и Горбачев встретились в