Рассказы о Привидениях Антиквария – Собирателя Древних Книг. Бледный Призрак и Прочая Нежить - Монтегю Родс Джеймс

кентаврах[378], попадающихся на темной деревенской тропинке, но никак не о ведьмах и не о Шабаше, только, судя по его реакции, он меня неправильно понял.

– Знаете, – говорит он, – не имею никакого отношения ни к тем, ни к другим. А вы, я смотрю, в большей степени скептик, чем это вам позволяет ваша ряса. Если вас так интересует та самая темная тропинка, то вам о ней лучше расспросить мою домработницу, которая побывала на другом её конце еще будучи ребенком. – Ага, – ответил ему я, – а еще всех старух из дома для престарелых и детишек из прибежища для сирот. Я бы на вашем месте уже давно кого-нибудь из слуг послал к вашему коллеге Куинну за пилюлями, чтобы прочистить свои мозги. – К черту Куинна, – говорит он, – не говорите мне больше о нем. В этом месяце он переманил четырех из моих лучших клиентов. Я считаю, что этот самый Дженнет один из его проклятых шпионов, он специально устроился ко мне, его язык никогда не умолкал, такого и распять на кресте не жалко, вот уж этого он точно заслужил. – Это был единственный раз, когда он не смог скрыть какую неприязнь питает и к доктору Куинну, и к Дженнету, а так как это я считал своим долгом, то я сделал всё возможное, чтобы суметь убедить его в том, как он сильно в них ошибается. Кроме того, с моей стороны не осталось незамеченым и то, что некоторые достойные и уважаемые семьи нашего церковного прихода демонстративно отвернулись от него и стали игнорировать, при этом не желая каким-либо образом объяснить свое поведение. В конце концов, он сказал, что никому в Ислингтоне он ничего плохого не делал, а раз так к нему относятся, то он без труда может переехать в любое место куда пожелает, и тем не менее, не смотря на всё это, он совсем не таит зла на доктора Куинна. Сейчас я припоминаю, какое из моих замечаний спровоцировало тот ход мыслей, которому он впоследствии придерживался. Это было, я точно говорю, упоминание о фокусах, которые мой брат видел в Ост-Индии при дворе раджи Майсура[379]. – Очень полезное умение, – сказал мне тогда доктор Абель, – Когда при помощи определенных упражнений человек может овладеть силой, дающей ему возможность при помощи внутренней энергии заставлять двигаться неодушевленные предметы. Так, наверное, можно заставить и топор двигаться против воли того, кто им замахивается, а может быть, и еще что-нибудь. Н-да, не знаю, что-то слишком много всего, чтобы мой разум мог всё это сразу постигнуть, кроме того владея такой силой, можно и любую книгу с полки заставить подняться или хотя бы открыться на нужной странице.

Я помню, стоял довольно прохладный вечер, он сидел возле камина и протянул руку, примерно вот так, и сразу в то же мгновение с неимоверным грохотом по направлению к нему полетели не то каминные щипцы, не то кочерга, он что-то пробурчал себе под нос, но этого я не расслышал. Во всяком случае, я сказал ему тогда, что мне не так легко понять смысл всех его манипуляций, как он это называет, и то, что все его сверхнормальные способности наверняка такого сорта, что вряд ли исключают условие, согласно которому любому порядочному христианину следует остерегаться слишком дорого за них заплатить. Он сделал вид, что согласился со мной, а потом сказал: – Поймите, святой отец, подобные сделки могут выглядеть очень соблазнительными, не каждый может от такого искушения запросто отказаться. Но, насколько я понял, вы этому отнюдь не благоволите? Впрочем, такого и следовало ожидать.

– Это всё, что мне известно о докторе Абеле, и о том, какие отношения сложились между двумя докторами. Доктор Куинн, как я вам уже говорил, напротив, был человеком скромным и добродетельным, причем, именно к нему я тогда и собирался пойти. На самом деле, вплоть до этого дня мне приходилось обращаться к нему лишь только за советом в самом крайнем случае. Тем не менее, надо сказать, что в последнее время у него стали появляться кое-какие причуды. Тогда наступил такой период в его жизни, когда его начали донимать сны, которые он не мог держать втайне от других людей. Ему обязательно надо было их рассказать своим знакомым, а в их число входил и я. Было время ужина и я был у него в гостях, а после ужина он не хотел меня отпускать домой в положенный час. – Если вы сейчас уйдете, – сказал он, – ничего страшного конечно не произойдет, просто мне придется опять идти спать, и я опять увижу, этот чертов сон о куколке. – Вы слишком всё воспринимаете всерьез, – возразил ему я. – Ничего подобного, – говорит он, и тут его прямо передернуло, как будто он пытался отогнать от себя дурное наваждение. – Уж, насколько мне известно, – говорю ему я, – куколки вещь не опасная. – А эта как раз из тех что опасны, – сказал он, – и я совсем не хочу о ней говорить.

Он ни в какую не хотел отпускать меня домой и в конце концов, ему удалось меня уговорить остаться для того, чтобы он рассказал свой сон, который снился ему уже много раз, и к тому же мог присниться более одного раза за ночь. Ему снилось как он, словно подчиняясь сильному внушению, встает с постели и выходит из комнаты, в прихожей он одевается и идет через дверь в сад, возле двери стоит лопата, которую его какая-то неведомая сила заставляет взять, а потом вместе с ней идти в сад. Там, в саду, в зарослях кустарника, есть одно место похожее на полянку, над ним особенно ярко светит луна, он говорил, что в каждом таком сне всегда бывало полнолуние. Непонятная мистическая сила заставляет его копать в этом месте, и вдруг его лопата натыкается на что-то твердое, он начинает пристально всматриваться в раскопанную яму и видит внизу что-то светлое, будто завернутое в простыню или сукно, тогда он лезет туда своими руками и наощупь и определяет, что нашел сверток похожий на куколку моли и размером с тело человека, запеленутого так, что с одного конца складки легко можно отвернуть, причем каждый раз, когда бы ему не приснился этот сон, он всегда видел одно и тоже.

Вдруг ему становилось страшно, он не мог передать словами с какой радостью он бросил бы лопату и сверток, и кинулся бы бежать обратно в дом, но могущественная сила, присутствие которой он явно ощущал, не отпускала его. С