Карл Маркс. История жизни - Франц Меринг

первыми христианскими общинами. Но базельские рабочие твердо держались за Интернационал и отпраздновали свою победу большим шествием по рыночной площади, когда капиталисты наконец сдались. Они тоже получили щедрую поддержку из других стран. Волны, поднятые этой стачкой, докатились до Соединенных Штатов, где Интернационал тоже начал становиться на твердую почву: Ф. А. Зорге, эмигрант 1848 г., сделавшийся учителем музыки, занял в Нью-Йорке такое же положение, какое занимал Беккер в Женеве.

Прежде всего стачечное движение Интернационала проложило себе путь и в Германию, где до того существовали только разрозненные секции. Всеобщий германский рабочий союз, после долгой борьбы и хаоса, выработался наконец в превосходную организацию и продолжал успешно развиваться, в особенности после того, как его члены постановили избрать Швейцера своим признанным вождем. Швейцер был также депутатом от Эльберфельд-Бармена в северогерманском рейхстаге, где его старый противник Либкнехт был представителем саксонского избирательного округа Штольберг-Шнееберг. Они сразу же столкнулись из-за разногласия по национальному вопросу; Швейцер становился, в смысле Маркса и Энгельса, на почву, созданную битвой при Кённигтреце; Либкнехт же боролся с северогерманским союзом, считая его порождением беззакония и злодейства, которое прежде всего необходимо было разрушить, даже временно отодвинув на второй план, если нужно, социальные задачи.

Либкнехт содействовал осенью 1866 г. возникновению саксонской народной партии с радикально-демократической, но еще не социалистической программой и с начала 1868 г. начал издавать в Лейпциге «Демократический еженедельник» в качестве ее органа. Народная партия состояла преимущественно из представителей саксонского рабочего класса; этим она выгодно отличалась от немецкой народной партии, в которой, наряду с горсточкой честных идеологов типа Иоанна Якоби, находились франкфуртские демократы-биржевики, швабские республиканцы и нравственно возмущенные борцы против того наглого нарушения права, которое учинил Бисмарк изгнанием некоторых средних и малых владетельных государей. В гораздо более добрососедских отношениях саксонская народная партия состояла с союзом немецких рабочих союзов, основанном прогрессивной буржуазией при первом выступлении Лассаля для противодействия его агитации; но именно в борьбе с лассалевцами этот союз повернул влево, в особенности после того, как Август Бебель, в лице которого Либкнехт нашел верного боевого товарища, был избран председателем союза.

В первом же номере «Демократический еженедельник» указывал на Швейцера, как на человека, к которому повернулись спиной все передовые борцы за социал-демократическое дело. Это сделалось тем временем устарелой басней: когда за три года до того Швейцеру отказали в сотрудничестве Маркс и Энгельс, это ни на минуту не помешало ему руководить немецким рабочим движением хотя и в духе Лассаля, но без сектантства, рабски цепляющегося за каждое слово Лассаля. Так, он раньше Либкнехта и основательнее его старался разъяснять немецким рабочим первый том «Капитала», и в апреле 1868 г. он лично обратился к Марксу, чтобы спросить у него совета по поводу предполагавшегося в Пруссии понижения пошлин на железо.

Уже как секретарь-корреспондент генерального совета для Германии, Маркс не мог уклониться от ответа на вопрос, который ставил ему представитель рабочих в парламенте, избранный крупным промышленным округом. Но Маркс вообще существенно изменил свой взгляд на деятельность Швейцера. Хотя он следил за нею лишь издали, но видел, с каким «безусловным пониманием и энергией» Швейцер выступает в рабочем движении; на заседаниях генерального совета Маркс говорил о нем как о человеке своей партии, не упоминая никогда о пунктах разногласия.

Такие пункты разногласия продолжали существовать по-прежнему. Маркс и Энгельс не преодолели даже личного недоверия к Швейцеру; хотя они более не подозревали его в сношениях с Бисмарком, но полагали, что его сближение с Марксом имеет целью взять верх над Либкнехтом; они не могли отделаться от мысли, что общегерманский рабочий союз — «секта» и Швейцер прежде всего желает иметь «свое собственное рабочее движение». Но все же они признавали, что политика Швейцера гораздо более обдуманная, чем политика Либкнехта.

Маркс считал Швейцера, безусловно, самым интеллигентным и самым энергичным из всех тогдашних руководителей рабочего движения в Германии и полагал, что только благодаря ему Либкнехт вынужден был вспомнить, что существует независимое от мелкобуржуазного демократического движения рабочее движение. Таково же было и мнение Энгельса; он говорил, что «этот малый» гораздо яснее, чем все другие, представляет себе общее политическое положение и отношение к другим партиям и лучше излагает свои мысли. «Он назвал все старые партии, враждебные нам, однородной реакционной массой, говоря, что различия между отдельными течениями едва ли имеют какое-либо значение. Хотя он признает, что 1866 г. и его последствия разрушили крапивное царство, расшатали принцип легитимитета, сокрушили реакцию и подняли народ, но вместе с тем он выступает — теперь — и против других последствий, как податной гнет и т. п., и держится по отношению к Бисмарку гораздо „корректнее“, как говорят берлинцы, чем, например, Либкнехт по отношению к бывшим владетельным князьям». В другом случае Энгельс сказал о тактике Либкнехта, что ему до смерти надоели еженедельные наставления о том, что «нельзя делать революцию до тех пор, пока союзный сейм не восстановит слепого вельфа и честного гессенского курфюрста и жестоко, но справедливо не отомстит безбожному Бисмарку». Это было сказано в раздражении и с некоторым преувеличением, но заключало и много правды.

Маркс говорил позднее, что до того верили, будто христианское мифотворчество в эпоху Римской империи было возможным только потому, что не было книгопечатания. На самом деле происходит как раз обратное. Пресса и телеграф, в одно мгновение распространяющие по всему свету свои выдумки, фабрикуют гораздо более мифов (а буржуазное стадо верит им и распространяет эти выдумки) в один день, чем прежде возникало в течение целого столетия. Особенно убедительным примером этого является сказка, в которую в течение десятилетий верили — и притом не только буржуазное стадо, — будто Швейцер хотел предать рабочее движение Бисмарку, и уже только потом Либкнехт и Бебель вновь дали ему надлежащий ход.

Дело обстояло как раз наоборот. Швейцер занимал принципиальную социалистическую позицию, в то время как «Демократический еженедельник» заигрывал с сепаратистами, сторонниками бывших владетельных князей, и с либеральными взяточниками в Вене, и его тактика не может быть никак оправдана с социалистической точки зрения. Бебель доказывает в своих «Воспоминаниях», что тогда признавалась желательной победа Австрии над Пруссией, так как революция могла легче удасться в более слабом изнутри государстве, как Австрия, чем во внутренне более сильной Пруссии. Но это объяснение придумано потом, и, каковым бы его ни считать, в тогдашней литературе нет никаких следов его.

Несмотря на свою личную дружбу с Либкнехтом и на свое личное недоверие к Швейцеру, Маркс считался с истинным положением вещей. Он ответил на запрос Швейцера о понижении пошлин на железо в очень сдержанной внешней форме,