Карл Маркс. История жизни - Франц Меринг

характер, однако, принимая во внимание, что изложение ее не может быть названо доступным для всякого и что, с другой стороны, оно обладает формой научно-математической аргументации, комитет признает, что преследование за эту книгу в судебном порядке невозможно». Перевод вышел в свет 27 марта 1872 г., а 25 мая было уже продано 1000 экземпляров, одна треть всего издания.

В то же время начал появляться и французский перевод и приблизительно тогда же — второе немецкое издание книги, выходившее выпусками. Французский перевод был сделан Ж. Руа, при значительном содействии самого Маркса, причем на долю Маркса выпала «чертовская работа», и он неоднократно жаловался, что легче было бы сделать перевод самому. Этому французскому переводу он зато имел право придавать особенную научную ценность и наряду с оригиналом.

Несколько меньший успех, чем в Германии, России и Франции, имел первый том «Капитала» в Англии. О нем был только краткий критический отзыв в журнале «Сатердэ ревью», который с одобрением отозвался об изложении, говоря, что сухие политико-экономические вопросы приобретают у Маркса своеобразную привлекательность. Более подробная статья, которую Энгельс написал для «Фортнайтли Ревью», была отклонена редакцией, как «слишком сухая», хотя Биссли, стоявший близко к редакции этого журнала, прилагал старания к тому, чтобы она прошла. Английского перевода, от которого Маркс ждал столь многого, он не дождался при жизни.

Глава 13. Интернационал на высоте

Англия, Франция, Бельгия

Незадолго до выхода в свет первого тома «Капитала», от 2 до 8 сентября 1867 г., в Лозанне заседал второй конгресс Интернационала. Он не был на высоте женевского конгресса.

Самое воззвание, которое издал генеральный совет в июле с целью привлечь многочисленных делегатов на конгресс, поражало сухостью сделанного в нем обзора деятельности Союза за третий год его существования. Только из Швейцарии сообщали о продолжающемся росте движения, и, кроме того, рост движения наблюдался в Бельгии, где избиение бастовавших рабочих в Маршьене вызвало большой подъем в пролетариате.

Из других стран раздавались жалобы на разные обстоятельства, мешающие пропаганде. Германия, которая с 1848 г. проявляла столь глубокий интерес к изучению социального вопроса, была поглощена обвинительным движением. Из Франции сообщали, что при ничтожной свободе, которой пользовался рабочий класс, Союз не получил такого широкого распространения, как можно было ожидать после деятельной поддержки Интернационалом происходивших во Франции стачек. Это был намек на большой локаут парижских бронзовщиков весной 1867 г., который вырос в решительную борьбу за свободу стачек и закончился победой рабочих.

И Англии сделан был легкий укор в виде замечания, что, занятая избирательной реформой, она упустила на минуту из виду текущее экономическое движение. Но избирательная реформа уже завершилась. Дизраели, под давлением масс, должен был согласиться на нее в еще более широкой форме, чем первоначально намечал Гладстон, а именно вынужден был предоставить избирательные права всем городским квартиронанимателям, независимо от высоты уплачиваемой ими квартирной платы. Поэтому генеральный совет высказывал надежду, что уже наступил час, когда английским рабочим выяснилась польза Интернационала.

Наконец, генеральный совет указывал на Североамериканский союз, где рабочие в некоторых штатах провели восьмичасовой рабочий день. В воззвании указывалось также, что каждая секция, независимо от своей величины, должна послать одного делегата; секции же, насчитывающие более 500 членов, могут посылать по одному делегату на каждых дальнейших 500 членов. На программу конгресса были поставлены следующие вопросы: 1) какими практическими средствами рабочий Интернационал может создать общий центр для освободительной борьбы рабочих; 2) каким способом рабочий класс может использовать для своего освобождения кредит, который он оказывает буржуазии и правительству.

Программа вдавалась до некоторой степени в общие вопросы, и при этом еще отсутствовала всякая записка, которая обосновывала бы ее в подробностях. Представителями генерального совета в Лозанне были Эккариус и инструментальный мастер Дюпон, состоявший секретарем-корреспондентом для Франции, очень способный рабочий; он председательствовал в отсутствие Юнга. Присутствовал 71 делегат; среди них от немцев явились Кугельман, Ф. А. Ланге, Луи Бюхнер, автор книги «Сила и материя», и Ладендорф, честный буржуазный демократ, но очень горячий противник коммунизма. Значительно преобладал романский элемент; наряду с немногими бельгийцами и итальянцами присутствовали французы и французские швейцарцы.

Прудонисты оказались на этот раз быстрее во всеоружии, чем генеральный совет; они на три месяца раньше выработали программу конгресса: в нее входило обсуждение взаимопомощи, как основы общественных взаимоотношений, уравнение ценности услуг, кредит и народные банки, учреждения взаимного страхования, положение мужчины и женщины в обществе, коллективные и индивидуальные интересы, государство как блюститель и охранитель права, карательное право и еще десяток других подобных же вопросов. Это повело к чрезвычайной путанице; но вникать в нее нам нет надобности, тем более что Маркс не имел с этим ничего общего, и принятые в результате противоречивые постановления остались только на бумаге.

Больше, чем теория, удалась конгрессу практика. Он утвердил состав генерального совета и местопребывание его в Лондоне, установил годовой членский взнос каждого члена в 10 сантимов или в 1 грош и обусловил аккуратной платой этого взноса право посылки делегатов на ежегодные конгрессы. Далее конгресс постановил, что социальное освобождение рабочих неразрывно связано с его политическими выступлениями и что завоевание политической свободы является первой и абсолютной необходимостью. Этому постановлению конгресс придавал даже столь большое значение, что решил повторять его каждый год. И он занял в конце концов правильную позицию в отношении к буржуазной лиге мира и свободы, которая возникла незадолго пред тем из лона радикальной буржуазии и собралась сейчас же после первого конгресса Интернационала на свой первый конгресс в Женеве. Всем попыткам сближения конгресс противопоставил простое программное заявление: «Мы охотно будем вас поддерживать, поскольку это будет полезно для наших собственных целей».

Странным, а быть может, и не странным образом этот менее удавшийся конгресс вызвал в буржуазном мире гораздо больше интереса, чем предшествующий, который заседал, правда, еще при сильно сказывавшемся воздействии немецкой войны. Так, английская пресса, во главе с «Таймс», куда корреспондировал Эккариус, живо интересовалась лозаннским конгрессом, в то время как на первый конгресс она не обратила никакого внимания. Конечно, не было недостатка в насмешках со стороны буржуазной печати, но отношение к Интернационалу сделалось серьезным. «Когда конгресс сравнивали, — писала госпожа Маркс в „Вестник“, — с его сводным братом конгрессом мира, сравнение выходило всегда в пользу старшего брата; в Интернационале видели угрожающую трагедию судьбы, в конгрессе мира — лишь фарс». Этим утешался также и Маркс, весьма неудовлетворенный прениями в Лозанне: «Дело подвигается… И к тому же без денежных средств, при интригах прудонистов в Париже, Маццини в Италии, при зависти Оджера, невзирая