Монгол - Тейлор Колдуэлл

На рассвете к юрте Темуджина подбежал воин.

— Приближается войско Субодая.

Темуджин сразу пробудился, натянув сапоги и накинув плащ, вышел навстречу утренним лучам с непокрытой головой. Его рыжие волосы были подобны золотой светящейся львиной гриве. На кромке красного холма легко было различить приближающийся караван. Темуджин прикрыл глаза рукой и долго всматривался в огромную массу людей и животных. Потом он вернулся в юрту и сел на ковер.

Он не шевелился и незряче смотрел в пустоту. На лбу у него сильно пульсировала синеватая вена, как тонкая извивающаяся змейка.

Через долгое время полог юрты откинули и внутрь вошел Субодай, бледный и спокойный. Он застыл перед Темуджином, ожидая приказаний хана.

— Я вернулся, — тихо сказал Субодай. — Я повиновался твоим приказам и разбил найменов, а в качестве пленника привез Джамуху Сечена.

— Ты хорошо выполнил мой приказ, — равнодушно заметил Темуджин. Он замолчал и долго ждал, что же ему еще скажет Субодай.

Наконец Субодай заговорил:

— Джамуха едва жив. Я приказал его отнести в мою юрту, чтобы он немного отдохнул. Он не может спать.

Темуджин встал и повернулся спиной к Субодаю.

— Пусть отдыхает, — пробормотал он. — Но в полдень приведи его ко мне.

Субодай направился к выходу. Он уже откинул полог, когда снова услышал голос Темуджина, медленно повернулся к хану, тот молча уставился на него странным взглядом.

— Господин? — удивленно произнес Субодай.

Но Темуджин молчал и не сводил с него застывшего взгляда, а потом сделал резкий жест рукой.

— Ничего. Я вижу, ты сильно устал, Субодай. Отдохни, а потом приведи мне Джамуху.

Субодай покинул юрту. На лбу его медленно высыхал холодный пот. Субодай снова начал повторять: «Я обязан выполнять приказы!»

Лагерь ликовал по поводу очередной победы. В отсутствие Субодая сюда прибыли новые представители отдаленных кланов, и теперь по лагерю расхаживало множество незнакомых людей. Субодай шел мимо, ни на кого не глядя.

Когда он вошел в свою юрту, Джамуха лежал навзничь на ложе и одна из женщин Субодая обтирала ему влажной тряпицей лицо и руки. Когда рядом с ним возник Субодай, он слабо улыбнулся.

— Приближается конец путешествия, — сказал Субодай, пытаясь улыбнуться. — Наберись смелости. Ты всегда был храбрым человеком.

Джамуха попытался заговорить, но у него не было сил. Субодай с надеждой подумал: «Возможно, он умрет, и ему не придется переносить страшные муки».

— Но мне жаль не тебя, — заметил Субодай.

Джамуха закрыл глаза, Субодай не смог бы точно сказать, он задремал или потерял сознание.

Кто-то откинул полог юрты. Это был Шепе Нойон, быстрый и резкий. Увидев Джамуху, он ничего не сказал, лишь глаза его странно заблестели.

Наконец он шепнул Субодаю:

— Мне его очень жаль. Тебе следовало его из жалости убить…

— Я должен повиноваться приказам, — с трудом ответил ему Субодай.

Шепе Нойон усмехнулся.

— Ты — глупец, не так ли? Иногда я в этом уверен, а временами сомневаюсь…

Субодай промолчал, он смотрел на Джамуху.

В этот момент кто-то еще пытался войти в юрту. Это был неуклюжий и торжествующий Касар.

— Ха! — фыркнул он, увидев Джамуху. — Субодай, тебе удалось благополучно привезти предателя на судилище! Надеюсь, что ему воздадут по заслугам! — Он с гневом уставился на Джамуху, и на его простом широком лице ясно читалась старая зависть и ненависть к несчастному. Касар просто кипел от желчи в ожидании будущей казни Джамухи.

Шепе Нойон собирался, как обычно, пошутить над Касаром, но в этот момент он обратил внимание на то, как резко изменился Субодай. От изумления он открыл рот. Лицо Субодая, всегда спокойного и сдержанного человека, пылало праведным гневом, синие глаза метали молнии, а зубы оскалились и блестели. Субодай ринулся навстречу Касару и схватил крепкого, плотного монгола за глотку и стал его сильно трясти. Большие пальцы Субодая упирались Касару в шею, и он что-то невнятно рычал, как дикий обезумевший зверь.

Касар пытался освободиться. Глаза его выпучились, и в них застыл ужас, губы сразу опухли, а руками он тщетно пытался разжать ухватившие и душившие его пальцы Субодая. Он пошатнулся и упал на колени, а Субодай еще сильнее сжимал ему горло.

Касар мотал головой из стороны в сторону, лицо его побагровело, изо рта вывалился язык. Что-то невнятно проскулив, Касар закатил глаза, грудь его выгнулась в беспомощной попытке вдохнуть хотя бы глоток воздуха.

Шепе Нойон наблюдал за борьбой и хищно усмехался, раздувая ноздри. Он даже наклонился вперед, чтобы лучше видеть все в полумраке юрты, а потом спокойно заметил:

— Хотя мне очень не хочется давать тебе совет, но, Субодай, я бы на твоем месте не стал его убивать. Темуджину это может не понравиться!

Казалось, Субодай его не слышал, и его прекрасное лицо потемнело от ярости. Шепе Нойон решил, что им движет какая-то сила. Субодай издавал животные низкие звуки, наклонился над Касаром, и его большие пальцы глубже вонзились в шею Касару, он раскачивал Касара из стороны в сторону, пытаясь сломать ему позвоночник. На почерневших губах Касара показалась кровавая пена.

Шепе Нойон схватил Субодая за руки.

— Я тебя люблю и не желаю присутствовать на твоей казни, — спокойно заметил он, и в свою очередь сжал глотку Субодая — это было стальное объятие, однако Субодай в тот момент ничего не чувствовал. Он хохотал, как сумасшедший или околдованный духами человек.

Шепе Нойон впился зубами в руку Субодая, кусал его до крови, продолжал сжимать зубы до тех пор, пока Субодай не отпустил горло Касара. В юрте раздался страшный стук — это упало на пол тело брата Темуджина. Шепе Нойон улыбнулся, выпрямившись, он вытер с губ кровь Субодая.

Касар корчился на полу, тер пораненное горло, рыдал, жутко кашлял и с трудом переводил дыхание. Каждый его вдох сопровождался ужасным свистом и хрипом.

Субодай свалился на ложе у ног лежавшего без сознания Джамухи, прикрыл лицо окровавленными руками, но не издал ни единого звука.

Шепе Нойон грубо подхватил Касара под мышки и выволок его из юрты.

— Ты — грязная собака, — проговорил он, с удовольствием разглядывая багровое лицо Касара. — Тебе повезло — ты пока избежал собачьей смерти.

Шепе Нойон пинком столкнул его с платформы, хихикнул тихо:

— Мне он никогда не нравился.

В полдень Субодай разбудил Джамуху. Это была нелегкая задача, потому что несчастный находился в глубоком забытьи. Субодай тер ему руки, пытался напоить вином, наконец Джамуха с трудом пришел в себя. Это был длительный и трудный процесс, как воскрешение из мертвых.