Восемь Драконов и Серебряная Змея - Yevhen Chepurnyy

— Тем, что ты — девушка, — отмерла А Чжу, — и сроду не выходила за порог своего дома. Лучше бы тебе отказаться от этой задумки, сестрица Ван: большие дороги полны опасностей. В моих путешествиях по поручениям старого господина, я видела многие вещи, от которых юным девам лучше держаться подальше, — ее взгляд на мгновение построжел, блеснув сталью, но тут же вновь засветился искренним волнением за подругу.

— Я не испугаюсь ни злодеев, ни дорожных невзгод, — горячо возразила Ван Юйянь. — Тем более, с такими опытными спутницами. Не отказывай мне, А Чжу — ведь ты и сама, оставляя обязанности служанки, стремишься найти любимого. Мама достаточно продержала меня в золотой клетке. Помоги мне выбраться из нее, подруга — без вас с А Би, я и вправду не смогу ни найти двоюродного брата, ни избегнуть опасностей дальних странствий, — сложив руки перед грудью, она устремила на девушку умоляющий взор. Та заметно смешалась.

— Почему-то, никто даже не спросил, желаю ли я участвовать в этом безрассудном и безответственном предприятии, — недовольно проворчала А Би. — Ну да ладно. Все лучше, чем торчать в поместье день-деньской. Пойдемте, подруги, — она поднялась со стула. — Нужно как-то пробраться мимо служанок, что охраняют границы поместья. Как думаете, матушка Янь нам поможет? Стражницы не любят задерживаться рядом с хранилищем удобрений, где она работает.

— Спасибо, сестрицы, — просияла широкой улыбкой Ван Юйянь. — Вы не пожалеете, уверяю!

— Что-то мне подсказывает, что пожалеем, и в очень скором времени, — едва слышно пробормотала А Чжу, также вставая.

* * *

Дуань Юй бессильно растекся по скамье в саду отцовского дворца, подобный выброшенной на берег медузе. Две неприятные беседы подряд окончательно истощили терпение и силы юного принца, и даже привычные цветущие и благоухающие красоты дворцового сада не могли восстановить его душевное равновесие — с недавних пор, цветы неизменно вызывали в памяти юноши образ Ван Юйянь, лишь добавляя к его недовольству.

Что хуже, в обоих разговорах, что так истрепали нервы Дуань Юя, выговаривавшие юноше были по-своему правы, а их суровость — закономерна. Дуань Чжэнмин, узнав о благополучном разрешении ссоры Инь Шэчи с племянником, твердо решил предотвратить подобные распри в будущем, и устроил юному принцу изрядную выволочку, браня его безответственность, легкомыслие, неосторожность, и многое, многое другое. На робкие возражения Дуань Юя, и его резонные доводы, что Инь Шэчи полностью простил шурина, государь Да Ли непреклонно отвечал, что будь на месте добросердечного наследника секты Сяояо кто другой, дело вполне могло закончиться расколом в семье, а то и кровной местью — ценность тайных знаний, случайно доставшихся юному принцу, трудно было переоценить. Спустя час непрерывной воспитательной беседы, Дуань Чжэнмин нехотя сменил гнев на милость, и отпустил племянника, строго наказав ему примириться с обиженной сестрой.

Вот тут-то Дуань Юй и совершил большую ошибку. Вместо того, чтобы дать нервам отдых, и отложить разговор с Чжун Лин на вечер, или же и вовсе на следующий день, он решил побыстрее покончить с неприятными последствиями семейной ссоры, и отправился к сестре немедленно. Та поначалу не желала слушать брата, и лишь после долгих увещеваний впустила Дуань Юя в свою комнату, но только для того, чтобы ругательски изругать. Иссякнув, она все же выслушала усталые оправдания юного принца, и великодушно поведала ему, что ничуть не сомневалась в благородстве брата Шэчи и сестры Вань, в отличие от его, Дуань Юя, совести. Затем, она милостиво сообщила, что, так уж и быть, не станет держать обиду на своего негодного брата, пусть, его стараниями, их семью до сих пор разделяют многие ли расстояния. На это, юный принц смог лишь коротко попрощаться с сестрой, выбраться в сад, и упасть на одну из скамеек, полностью истощенный всеми этими семейными дрязгами.

— С тобой все в порядке, Юй-эр? — раздался совсем рядом встревоженный женский голос. Принц поднял мутный взгляд, и обнаружил стоящих перед ним Цинь Хунмянь и Гань Баобао. Последняя, заговорившая с ним, глядела с искренним участием.

— Госпожа Гань, госпожа Цинь, — тихо пробормотал он, кивнув обеим женщинам. — Я немного устал, только и всего. Долгий путь, а также беседы с дядюшкой и…

— Не стоит возиться с этим бесполезным юнцом, Баобао, — раздраженно оборвала его Цинь Хунмянь, обращаясь к сестре по оружию. — Мало того, что он, никчемный дармоед, пренебрегает семейным наследием, вместо этого воруя чужие знания, так он еще и смеет обращаться к нам без должного уважения!

Кровь бросилась Дуань Юю в голову от резких слов отцовской подруги, и пусть какая-то часть ее обвинений была справедливой, это лишь сильнее уязвило юного принца. Его гордость, в который раз оскорбленная за сегодня, не выдержала, вместе с полностью истощившимся терпением. Клокочущая внутри обида отодвинула в сторону усталость, и юноша, поднявшись со скамьи, гордо выпрямился, и оскорбленно отчеканил:

— Да будет тебе известно, Цинь Хунмянь — я не крал ничьих знаний! Даже мой зять в конце концов признал это, и не тебе, узнавшей о произошедшем с чужих слов, обвинять меня в воровстве! Кроме того, я всегда относился с сыновним почтением что к тебе, что к госпоже Гань! — усталость, вкупе с пылающим внутри гневом, окончательно задавили неизменную вежливость юного принца, и он, не особо думая о последствиях, в сердцах выпалил то, что исподволь грызло его уже давно:

— Это вам двоим, приживалкам в доме моего отца, кормящимся от его щедрот, следовало бы проявлять побольше уважения к его родному сыну, рожденному в законном браке!

Стыд и сожаление в глазах Гань Баобао немедленно дали дорогу искреннему гневу. Цинь Хунмянь же и вовсе вскипела, словно морские воды в шторм.

— Ах ты… маленький ублюдок! — заорала она, побагровев от злости. — Ты, дурное семя, бесполезный мусор, позор семьи, так-то ты разговариваешь со старшей⁈ Вот погоди, я обязательно уговорю Чжэнчуня всыпать тебе розог! Видать, тебя мало учили в детстве что он, что твоя разлюбезная матушка, шляющаяся боги знают где! Хоть и поздновато исправлять дело сейчас, но придется! Раз уж твоя дурная голова не понимает смысла сыновней почтительности, надобно вбить его через седалище!

— Моя мать покинула дом отца именно из-за таких, как вы — женщин, не знающих приличий, — холодно бросил Дуань Юй. Цинь Хунмянь поперхнулась, давясь