Восемь Драконов и Серебряная Змея - Yevhen Chepurnyy

— То, что ты спрашиваешь об этом, советуешь сбежать, и признаешься в собственных проступках, говорит за себя, — с улыбкой промолвил Шэчи. — Пойдем-ка обратно, пока моя жена не начала беспокоиться, — повернувшись спиной к главе Клана Нищих, он двинулся в сторону чайной. Цяо Фэн задумчиво проводил его взглядом.

* * *

Поздняя ночь, темная и тихая, царила над небольшой полянкой, где встали на привал воины Клана Нищих, и Инь Шэчи с женой. Неяркий свет луны и звезд, то и дело скрываемых тучами, едва-едва рассеивал ночной мрак, блестя на металле отложенного в сторону оружия и деталях лошадиной упряжи. Безмолвие полуночного часа также мало чем нарушалось — лишь увлеченные храп и сопение спящих, редкие трели ночных птиц, да шелест ветерка в кронах деревьев порой звучали во тьме.

Но вот, едва слышно хрустнула под сапогом сухая ветка, и темная фигура, чей абрис с трудом выхватывали из мрака скудные лучи ночных светил, замерла без движения. Неизвестный полуночник явно не хотел, чтобы его заметили. Простояв неподвижно несколько мгновений, он вновь принялся красться к постели, устроенной на отшибе лагеря. Осторожно приблизившись к спящим в обнимку Инь Шэчи и Му Ваньцин, неизвестный скрытник нагнулся над молодой парой. Неяркий свет луны отразился на стали недлинного лезвия ножа, занесенного вверх.

Шум, поднятый резко вскочившим на ноги юношей, и вспышка брошенной им техники ци в клочья разорвали ночные темень и тишь. Неудачливый убийца поймал удар несостоявшейся жертвы грудью; хоть он и устоял на ногах, рукопашная техника отбросила злодея прочь, и вышибла из него дух. Нож убийцы тускло сверкнул в лунном свете, и вонзился в землю у его ног. Мигом спустя, Инь Шэчи одним длинным шагом подступил к незадачливому душегубу, безжалостно сдавил его горло, и вздернул мужчину в воздух, поднимая на высоту своего роста. Тот вцепился в душащую его руку, судорожно суча ногами — хватка рассерженного юноши была сравнима крепостью с железными тисками. Выглянувшая из-за туч луна отразилась в вытаращенных черных глазах, и неясно обрисовала щегольски подстриженную бородку.

— Меня, или её? — жёстко спросил Шэчи пойманного Цюань Гуаньцина. Он небрежно удерживал старейшину нищих на весу, словно тот был не взрослым и сильным мужчиной, а исхудалым ребенком. На требовательный вопрос юноши, неудачливый злодей ответил лишь судорожным хрипом — единственным звуком, что могла породить сейчас его пережатая глотка.

— Я спрашиваю, меня ли ты хотел убить, или же мою жену? — не отступился Инь Шэчи. — Моргни, если меня. Качни головой, если ее.

Замерев на миг, нищий часто заморгал. Юноша, как ни странно, заметно расслабился на это безмолвное признание. Он опустил Цюань Гуаньцина на землю, и его рука на горле мужчины медленно разжалась. Тот бессильно осел на истоптанную траву, сухо кашляя и растирая шею.

— Пожалуй, ты поживешь ещё немного, братец Цюаньцин, — насмешливым голосом сообщил ему Инь Шэчи. — Пусть Цяо Фэн сам накажет своего бесчестного младшего. Вот если бы ты вздумал покуситься на мою жену, не обессудь — я забрал бы твою жизнь здесь и сейчас, — умей Цюань Гуаньцин убивать взглядом, его ненавидящий взор уничтожил бы и Шэчи, и все живое за его спиной.

Их короткая стычка не осталась незамеченной — очень скоро, зажжённые факелы окончательно разогнали мрак ночи, и поляна наполнилась встревоженным гомоном просыпающихся нищих. К Инь Шэчи и лежащему старейшине подступили Цяо Фэн и двое из его спутников. Му Ваньцин, разбуженная шумом вокруг их с мужем постели, сонно терла глаза.

— Что происходит? — требовательно спросил глава Клана Нищих. — Зачем ты здесь, Гуаньцин? Твоя лежанка — на другом конце лагеря.

— Верно, он хотел выслужиться перед Ма Даюанем, — безмятежно предположил Шэчи. — Сильно сомневаюсь, что он принес вот этот нож, — он равнодушно кивнул в сторону орудия убийства, все так же торчащего из земли, — мне в подарок.

— Ты пришел к Серебряной Змее и его жене, словно тать в ночи, замышляя злодейство, — медленно проговорил Цяо Фэн. — Есть ли у тебя хоть какое-то оправдание этому постыдному деянию?

— Я лишь защищаю доброе имя клана, — просипел Цюань Гуаньцин. — То, в чем тебе, глава, следует быть немного усерднее.

— Ты позоришь наше доброе имя снова и снова, глупец! — громогласно вскричал Цяо Фэн. Ночные птицы, спугнутые его могучим голосом, снялись с ветвей окружающих деревьев, заполошно хлопая крыльями.

— Подлое убийство, неважно кого, принесло бы Клану Нищих лишь осуждение и порицание среди вольных странников! — гневно продолжил мужчина. — Серебряная Змея, в ссоре между ним и нашим кланом, неизменно ведёт себя с честью и благородством, достойными похвалы, а мы, Клан Нищих, сообщество известное и уважаемое, раз за разом показываем себя мелочными, коварными негодяями… благодаря тебе, и подобным тебе, Цюань Гуаньцин! — рык Цяо Фэна отозвался гулким эхом. Лежащий старейшина открыл было рот, намереваясь что-то ответить, но был безжалостно прерван.

— Ни слова больше, — холодно отчеканил глава нищих. — Я не желаю ничего слышать от тебя, позор нашего клана. Ты немедленно соберёшь вещи, и отправишься обратно в Хубэй, где будешь ожидать моего возвращения. Когда я закончу с делами, то лично буду судить тебя, и определю твое наказание. Помнится мне, ты пекся о добром имени нашего сообщества? — Цяо Фэн недобро нахмурился. — Мне придется решить, что очистит его от свершенной тобой подлости — изгнание, или же и вовсе, казнь.

Цюань Гуаньцин, неловко поднявшись, убрел на другой конец лагеря, провожаемый недовольными и сожалеющими взглядами нищих. Цяо Фэн с виноватым видом повернулся к наследнику семьи Инь.

— Прими мои искренние извинения, Шэчи, — промолвил он, сгибаясь в поклоне. — Я не уследил за моим младшим, и не предотвратил его бесчестный поступок. В будущем, мне придется прилежнее относиться к обязанностям главы клана.

— Не стоит, брат Цяо, — с лёгкой улыбкой махнул рукой юноша. — Признаться, чего-то такого я и ожидал от твоего недружелюбного братца Цюаньцина. Но, раз уж все обошлось, я не в обиде.

— Хорошо, — с облегчением ответил Цяо Фэн. — Я лично прослежу за тем, чтобы Цюань Гуаньцин отправился в путь сейчас же. Можешь не опасаться за свой ночной сон.

— Раз так, доброй ночи, — дружелюбно промолвил Шэчи, и церемонно раскланялся с нищими и их главой. Те потянулись прочь, унося с собой шум и свет, а юноша