Лгунья - Екатерина Гичко

— Надо же, Ранхаш, — издевательски пропел он, — я бы даже не подумал, что ты осмелишься спать в девичьей постели. Мне даже любопытно посмотреть, как далеко ты зайдёшь, защищая эту малышку.

Глаза харена угрожающе сверкнули в темноте, и Викан, хохотнув, выскочил за дверь.

— Семейный позор! — не удержался Ранхаш от едкого комментария и отбросил одеяло в сторону.

В кровать он лёг не раздеваясь: осквернять девичью постель нагим телом ему не хотелось. Пошарив под кроватью и выудив сапоги, Ранхаш обулся и отправился закрывать окно: если он выстудит и без того больную девчонку, Шидай его загрызёт. И замер, уставившись на падающий снег.

События дня калейдоскопом промелькнули перед глазами: посещение мага, поспешное возвращение домой, поганец Викан, распахнутые в ужасе глаза девчонки, посещение сокровищницы… Последнее воспоминание было наиболее свежим. Убедившись, что Майяри никуда не сбежала, и велев ей быть рядом с Давием, якобы чтобы отпугнуть что-то задумавшего Викана, Ранхаш отправился, как и планировал, в сокровищницу.

Встретили его не очень радостно. Господин Идарий так сильно нервничал, что пальцы его тряслись мелкой дрожью. Он даже не смог налить отвар в чашку, расплескав кипяток по всему столу. Ранхаш припомнил, что главный хранитель нервничал и при первом допросе, но тогда он предположил, что старик опасается обвинений в убийстве господина Ахрелия. И харен тогда действительно занёс его в свой список подозреваемых. Он занёс в подозреваемые всех служителей сокровищницы: всё же очень странно, что в ночь ограбления никто ничего не слышал и не видел. Теперь же у страха хранителя открылись иные причины.

Господин Идарий был вынужден признать, что они действительно в течение почти года перед ограблением видели в сокровищнице девушку, похожую по описанию на Майяри. И да, они знали, что господин Ахрелий порой позволял ей заходить в закрытые для посещения залы и даже оставаться на ночь. Имени они её не знали, господин Ахрелий называл её исключительно Ученицей, но их мало это волновало: убитый главный хранитель был на редкость трезвомыслящим оборотнем. Он бы никогда не позволил девчонке шастать по сокровищнице, если бы не был уверен в её безобидности. Он-то и запретил им докладывать, что Ученица иногда оставалась на ночь.

Но они были обязаны доложить.

Начальник охраны сокровищницы, присутствовавший при разговоре, рвал и метал. По его словам, хранители были обязаны сообщить о незваной гостье вне зависимости от того, что приказал главный хранитель. Но они посчитали возможным покориться воле господина Ахрелия. А потом произошло ограбление и убийство главного хранителя. И произошло оно именно в ту ночь, когда в сокровищнице в очередной раз осталась девчонка. Господин Идарий и другие хранители перепугались до ужаса ответственности, что грозила им за молчание, и решили молчать и дальше, рассудив, что сыскари справятся и без их помощи.

Ответственности они боялись не зря. Хоть харен ничем не показал своей ярости, но его взгляд был способен обратить в лёд. По его приказу хранителей заперли в сокровищнице без возможности выйти наружу до тех пор, пока он не убедится, что пренебрежение обязанностями — их единственная вина. Господина Идария сняли с должности главного хранителя, а данетий Трибан поехал сообщать эту прекрасную весть гава̀рию[1] Добрину, которому теперь предстояло неизвестно где искать новых хранителей.

Ранхаш качнулся с пятки на носок и прокрутил в голове более интересный для него разговор с магом. Очень хотелось потрясти девчонку насчет её прошлого, но он вроде бы пообещал оставить эти секреты за ней. Понять хотя бы, от кого она скрывается. Если использует хаггаресские символы, то логично бы предположить, что от хаги. А может быть, именно от хаггаресов? Её амулеты работают защитой в равной степени от всех рас. Надо всё-таки её потрясти, чтобы понять, с какой стороны ждать удар.

Мужчина потёр глаза и, отвернувшись от окна, направился на выход. Убедившись, что Викана в коридоре уже нет, Ранхаш спокойно дохромал до своей комнаты и тихо прошёл внутрь. Прошёл и замер.

Спальню наполнял яркий, насыщенно горячий запах раскалённой степи. Даже в носу защекотало от пряного аромата трав. Ранхаш подошёл чуть ближе и замер, рассматривая небольшой холмик, укрытый одеялом. Девушка примостилась на самом краешке кровати, казалось, ещё чуть-чуть, и она скатится вниз. На прикроватном коврике, освещённые волчьим светом, стояли толстые шерстяные носки, одолженные, судя по размеру, у самого Давия. Уголки губ Ранхаша дрогнули в едва заметной улыбке, но он всё же смог удержаться от смеха.

Ещё раз взглянув на лицо спящей девушки, мужчина передумал её будить и просто вышел из спальни, направившись к Шидаю. Лекарь всё равно ещё не вернулся — где только Тёмные носят? — так что можно занять его постель.

День был тяжёлым, а дни перед ним — ещё тяжелее, поэтому веки харена начали смыкаться почти сразу, как он забрался под одеяло. Тихий скрип он уловил уже сквозь сон и тут же распахнул глаза и приподнялся на локте.

Знакомый тёмный силуэт лез в окно. Вот же гадёныш!

Ранхаш дождался, когда ночной гость ступит на пол, и тихо, с лёгкой угрозой, спросил:

— Всё ещё не спится, Викан?

Силуэт вздрогнул, замер, а затем досадливо помянул Тёмных.

— Ты плодишься, что ли? — в сердцах прошипел раздосадованный мужчина.

— Мне встать? — слегка светящиеся глаза харена прищурились.

— Спи уж, — милостиво разрешил брат и опять шагнул на подоконник.

Уже почти выбравшись, он опять обернулся и с живейшим интересом полюбопытствовал:

— И всё же, куда ты её спрятал?

— Загляни к Давию, — посоветовал Ранхаш, и Викан восхищённо присвистнул.

— А ты, оказывается, умеешь шутить! — и выпрыгнул наружу.

Ранхаш устало прикрыл глаза, но, переборов себя, всё же встал и отправился закрывать окно за поганцем, искренне надеясь, что на этом похождения неугомонного братца завершатся. К Давию он не сунется, а залезть в его комнату вряд ли рискнёт. А если рискнёт, то он с него шкуру спустит. Обещал как-то.

Когда Шидай миновал ворота дома и шагнул на крылечко, было уже далеко за полночь. Двери, конечно, уже были заперты, но лекарь достал из кармана ключ и, поковырявшись в замке, осторожно зашёл в холл. Убедившись, что недовольный господин не поджидает его в кресле, оборотень поставил на пол мешок, в котором что-то загадочно позвякивало и побрякивало, и быстренько скинул плащ. Как он ни торопился, но терпкий запах лекарственных трав мгновенно растёкся по воздуху, и оставалось только уповать на то, что все спят и никто не станет задавать лишних вопросов.

Поднявшись наверх, Шидай первым делом заглянул в комнату к девочке и застыл, обнаружив пустую разворошённую постель. Бросив мешок на пол, лекарь бегом припустился к комнате господина с намерением разбудить его и сообщить отвратную новость. Залетев в спальню, он бросился к кровати и, уже почти схватив спящего за плечи, замер в очередной раз. Озадаченно моргнув, лекарь подслеповато прищурился и склонился ещё ниже, вглядываясь в лицо Майяри.