Белые Волки Перуна - Сергей Шведов

А Милаву и сына своего Владимира Перун оставил в живых, и это тоже не было случайностью - обоим ещё предстоял долгий путь на земле. Об этом пути Милаве видение было в новгородском порубе. После чего Милава воспрянула духом и на все сыпавшиеся в её сторону угрозы отвечала брезгливой усмешкой. И она оказалась права в своем толковании видения. Воевода Добрыня не осмелился даже волоса уронить ни с ее головы, ни тем более, с головы Владимира. А то, что в Киеве ей не бывать и перед князем-братоубийцей не стоять, это она знала твёрдо.

Обоз уходил лесными тропами. Путь для Милавы привычный в последние месяцы, хотя она и не знала, куда их выведут эти тропы. Дружина у воеводы Ладомира была немалая, в две сотни конных, половина из которых Белые Волки. Ни на Киев, ни на Новгород не пойдёшь с такой дружиной, но иные прочие города и веси можно потрепать изрядно. Под скрип телег и шелест листвы над головой малой Владимир задремал, уткнув лицо в материнские колени. В свои пять лет повидал он столько, что иному на целую жизнь хватит. И ни лесом его не удивишь, ни большим градом.

- В какую сторону правим, Сновид, - окликнула Милава старого знакомца.

- К Двине, - отозвался Сновид, придерживая коня. То ли ждал ещё вопросов Белый Волк, то ли сам хотел что-то спросить, но не сразу решился: - Что с Вадимом?

- Вадима-кудесника призвал к себе Перун-бог, ныне он ему уже служит в стране Вырай.

- А Бакуня?

- Бакуня ушел Волхов-рекою, обернувшись рыбой.

Сновид только цокнул языком от удивления, но сказать ничего не сказал, может, даже, не поверил Милавиным славам про щербатого ведуна. Сновид вообще славился своей недоверчивостью. Говорила же ему Милава, что Растрепуха родит сначала четырёх дочерей, а уж потом сына - не верил. - Родила Растрепуха сына?

- Родила, - засмеялся Сновид. - Как ты и предсказывала, пятым по счёту.

- А что ж про Бакуню тогда не веришь?

- Я верю, - пожал плечами Сновид. - Ушёл и ушёл, слава Перуну. Мне жаль Вадима и всех Белых Волков, что полегли в Новгороде.

- Не жалей, - твёрдо сказала Милава. - В стране Вырай им будет много лучше, чем нам здесь.

Спорить Сновид не стал, но и лицом не просветлел, а придержал коня, пропуская телегу по узкой звериной тропе. Милава пригнулась, хороня голову от мохнатых лап, что, клонясь к земле, едва не ссадили её против воли с телеги. И не со зла они это сделать хотели, а просто шутовства ради, и ещё для того, чтобы не забывали люди - не по градским улицам они едут, а по лесу, где каждая травинка живая и со своим норовом. Про этот норов знают многие, но Милава лучше всех. Из леса вынырнули на поляну, слабо освещённую лучами убегающего Даждьбогова колеса. А на той поляне, у небольшой речушки, в эту пару ещё и сильно обмелевшей стоит городище, обнесённое тыном. По Милавиному разумению, этот городок был ещё поменее Плеши. Ворота перед воеводой Ладомиром градские распахнули не чинясь, а это значит, что наведывается он сюда не в первый раз.

- Радимичи здесь живут, - сказал подъехавший Сновид. - Но и старшина, и простой люд горой стоят за Перуна.

И по тому как приняли Белых Волков и Ладомировых мечников было видно, что Сновид сказал чистую правду. Отоспавшийся Владимир смешно таращил глазёнки по сторонам на чужое незнакомое подворье, пока подошедший Ладомир не подхватил его на руки и не внёс в дом. Милава пошла следом, разминая руками отбитую поясницу.

Хозяйские жёнки встретили Милаву сердечно, знали, вероятно, что за гостья к ним пожаловала. Да и сам хозяин, муж плещеистый и головастый, смотрел на ведунью с почтением и даже звал к столу, хотя обычно женщин за один стол с мужичинами не сажали. Но ни Ладомир, ни Сновид с Пересветом не стали возражать против хозяйского решения. Милава опустилась на лавку рядом с Ладомиром, сразу же прильнув бедром и ногою к его бедру. Ждала, что сердитый Ладомир отодвинется в сторону, но тот сделал вид, что не заметил Милавиной прилипчивости. А у Милавы сразу свалилась гора с плеч - не изменился к ней Ладомир, хотя и сердится невесть на что.

- Ребёнок у нас заболел, прямо не знаем, что делать, - сказал хозяин, с надеждой глядя на Милаву.

- Я посмотрю, - кивнула та головой, хотя впрямую никто её не просил, ибо не принято лезть с просьбами к ведунье.

Но ребенок был совсем плох, и хозяева, пожалуй, в самый раз обратились за помощью. Малой уже задыхался, а вспухшая шея была багровой да синевы.

- Ударился?

- Так разве уследишь за ними, - всхлипнула жёнка.

- Нож нужен, - сказала Милава. - И поострее. А ещё огонь и вода. Ну и травы кое-какие нужно приготовить.

Хозяйка смотрела на гостью с таким страхом, что из боковухи её пришлось прогнать и позвать на помощь Сновида, которому не раз уж доводилось помогать Твердиславу Гаврану в знахарских делах.

Работала Милава ножом споро и бесстрашно, да и из Сновида оказался неплохим помощником.

- Ничего, - сказала ведунья, заканчивая перевязку. - Ребёнок крепкий, выкарабкается.

Сновид на её слова лишь кивнул. Был он бледнее обычного, да и рука, державшая варево из травы, чуть подрагивала.

- Неужели страшнее лечить людей, чем головы им рубить мечом? – удивилась Милава.

- Рука у тебя твёрдая, жёнка, прямо на удивление, - засмеялся в ответ Сновид.

За больным ребёнком Милава ухаживала всю ночь, а по утру твёрдо сказала не сомкнувшей глаз хозяйке:

- Теперь опаски нет, а разве что останется махонький след на шее.

Благодарности она не стала слушать, кивнула головой и попросила указать место, где можно передохнуть. Спросила лишь Милава про сына своего Владимира, но в ответ ей сказали, что Ладомир взял его с собой. А пошли они к драккару, который стоял в заводи неподалёку. Успокоенная Милава растянулась на звериных шкурах и забылась сладким сном. Проснулась уже только к сумеркам, и по довольному виду хлопотавшей у очага хозяйки поняла, что с больным ребенком всё в порядке. Да и осмотр подтвердил, что жар спал, и дышал малой ровно. Глазёнки у хозяйского сына были зелёными, как и у оставшегося в Новгороде Яромира. Видела его Милава там дважды, но побоялась подойти - Яромир мог сболтнуть лишнее по младости лет. Впрочем, о старшем сыне сердце у Милавы не болело - и Перун его защитит, и Хабар не даст своего внука в обиду. Средний же Вячеслав, отданный в руки Ладомировой Жданы, был по Сновидовым словам, здоров и за минувший год подтянулся на вершок. Коли пойдёт в своего деда боярина Ставра, то будет из него толк, а коли в отца Изяслава, то не знаешь, что и сказать в этом случае. Слабый человек боярин Изяслав, и не столько плотью слаб, сколько духом. И от этой своей слабости вздорен, а то и жесток. Сильному попусту злобиться ни к чему.

Ночь ныне предстояла необычная. Милава едва не запамятовала об этом, но местные женщины ей напомнили. В эту ночь цветы превращаются в плоды и в этом превращении им нужна людская подмога. Нужно, чтобы весь мир зашёлся в любви, и чем больше будет этой любви, тем больше будет по осени плодов. Это уже проверено от дедов прадедов. А в этот раз лесовикам-радимичам повезло особенно, ибо волею славянских богов закинуло в их город боярина Ладомира и боярыню Милаву, про которых известно, что к богу Перуну и к богине Макоши они всех ближе, когда дело касается вязки.