Абсолютное доказательство - Питер Джеймс

– Раз уж вы приедете в наши края, можно ли будет получить от вас формальные показания?

– Разумеется. Я вам перезвоню.

Старр продиктовал ему номер, по которому с ним легче всего связаться, и поблагодарил.

Росс вышел из машины, достал из багажника чемодан и ноутбук и медленно пошел к дому. Оглядываться по сторонам он не стал. Слишком устал, чтобы снова проверять, не следят ли за ним; да и, честно говоря, это его уже не волновало.

Пятница, 24 марта

Росс свернул на Спагетти-джанкшн и углубился в сплетение поворотов, тоннелей и мостов. Трудно было поверить, что всего десять дней назад он так же блуждал в этом лабиринте. Казалось, с тех пор прошла вечность.

День выдался теплый и солнечный – совсем не подходящий для похорон.

Салли, сидящая рядом, словно угадала его мысли.

– Я думала, в дни похорон погода всегда отвратительная. Всегда, когда мне случалось бывать на похоронах, было пасмурно и шел дождь.

– И у меня так же.

– А когда у тебя завтра встреча с детективом?

– В половине двенадцатого.

– Отлично, – одобрительно сказала Салли.

– Я специально не стал назначать встречу слишком рано.

Она склонился голову набок.

– Интересно, почему бы это?

– Ну, знаешь… я снял номер на двоих в очень симпатичной деревенской гостинице. Интересно будет побыть там подольше. Опробовать… гм… удобства.

– В самом деле! – улыбнулась Салли. А затем, открыв навигатор у себя на телефоне, начала вслух диктовать ему повороты. Убедившись, что Росс выехал с развязки в правильном направлении, заговорила: – Знаешь, я все думаю о том, что ты тогда сделал – как вылил содержимое пробирки в фонтан. Есть в этом что-то… – Она умолкла.

– Что? – поторопил он ее.

– Не знаю. Не могу объяснить – по крайней мере, сейчас. Думаю, ты поступил правильно.

– Может быть, – Росс кивнул. – В конце концов, у меня, так сказать, остались резервные копии.

На мгновение он задумался, вспоминая Ангуса и жалея о том, что узнал о его смерти лишь по приезде из Лос-Анджелеса, что не смог быть на похоронах.

– Я надеюсь, что ты не передумаешь, – серьезно сказала Салли. – Есть у меня чувство, что это и вправду очень опасно.

– Если святыни попадут в дурные руки?

– Да. В руки кого-нибудь вроде «Керр Клуге»… Как ты вообще?

После сообщения от Имоджен Росс прошел через целую гамму эмоций. Сперва ощутил шок. Потом… потом вдруг понял, что с самого начала, едва услышав о беременности Имоджен, в глубине души сомневался в своем отцовстве. Он должен был бы горевать, ощущать потерю – а на деле, пусть и стыдясь этого, испытывал лишь облегчение. Откровенно говоря, сейчас ему было так спокойно и радостно, как не бывало уже много лет. Салли во всем черном выглядела еще красивее обыкновенного, и казалось, что она сидит в его машине так удобно и естественно, словно много лет ездит с ним рядом. Словно здесь ее место. И чувства вины перед Имоджен Росс больше не ощущал. Не ощущал к ней ничего. Только странную, необъяснимую легкость освобождения.

– Я очень рад, что ты поехала со мной, – ответил он наконец.

– А мне понравилось с вами путешествовать, мистер Хантер. Не каждый способен поездку на похороны превратить в приключение. Пусть я никогда не встречалась с Гарри Куком, но, слушая твои рассказы, как будто познакомилась с ним.

– Я многим ему обязан.

– Полагаю, не только ты – весь мир!

– Это мы узнаем в воскресенье.

– Так статья выйдет?

– Редактору она очень понравилась. Сначала Натали попросила меня ужать ее до двух полос, а потом сказала, что статья понравилась и издателю, и он попросил расширить ее до трех полос, даже до четырех!

– Потрясающе! – Салли просияла.

– Подождем радоваться. Всегда может случиться, что в последний момент прогремит какая-нибудь срочная новость и отодвинет мою статью на задний план. Со мной такое уже бывало.

– Да какая же новость может быть важнее этого?

– Крупная авиакатастрофа. Убийство президента США. Смерть кого-нибудь из членов королевской семьи.

– И что тогда?

– Ну, если повезет, мою статью просто опубликуют в следующее воскресенье. Не повезет – ужмут до пары колонок. Совсем не повезет – завернут.

– Но почему?

– Скажут, потеряла актуальность.

– Росс, такого не может быть!

– Добро пожаловать в волшебный мир журналистики.

– Такое просто невозможно! Это сенсация мирового масштаба! Нет, Росс, я знаю, все будет хорошо. Я в тебя верю. – И, наклонившись к нему, Салли поцеловала его в щеку.

Пятница, 24 марта

Сорок минут спустя они подъехали к небольшой уютной церкви в деревушке Норман – всего в нескольких милях от дома, куда месяц назад приехал Росс, чтобы встретиться с Гарри Куком.

Росс извлек из кармана черный галстук и перед зеркалом заднего вида, с третьей попытки, сумел правильно его завязать.

Было без двадцати двенадцать.

Они вышли из «Ауди» и пошли в церковь. День был необычно жаркий для марта: Росс в плотном темно-синем пиджаке обливался по́том и чувствовал себя очень неловко – он терпеть не мог костюмы.

На входе служка вручил обоим программки с описанием службы. Пройдя немного вперед, Росс и Салли увидели группу людей, по большей части стариков. Выделялась среди них пара средних лет с детьми-подростками, мальчиком и девочкой.

Росс опустил взгляд на программку. Оттуда, с большой фотографии, гордо улыбался ему совсем молодой Гарри Кук, в военной форме и с усами щеточкой.

На амвон вышел священник в рясе и с белой, как у Санта-Клауса, бородой; как видно, он хорошо знал покойного. Священник заговорил о том, каким преданным мужем и отцом был Гарри Кук, как подкосила его смерть сына, убитого в Афганистане, как тяжело пережил он недавнюю смерть своей любимой жены Дорин. Потеряв собственную семью, Гарри Кук находил утешение в племяннице Анджеле и ее детях, Элис и Роберте. Известный, всеми уважаемый университетский преподаватель, много лет с бесконечным терпением передавал он студентам свою любовь и страсть к истории искусства.

– Все мы, кто знал Гарри, – говорил священник, – с теплым чувством вспоминаем его искренность и чувство юмора. Несколько лет назад он рассказал мне, как какой-то журналист спросил, чему научился он, глядя на человеческую природу сквозь призму истории. «Дон, – ответил Гарри, – история научила меня одному – и сейчас я скажу вам, чему именно. Вкладывайте деньги в еду или в оружие. Две вечные потребности человечества, которые не иссякнут никогда, – потребность есть и убивать друг друга».