Западня для ведьмы - Антон Орлов

У парнишки горло было замотано полосатым желто-зеленым шарфом, на голове такая же вязаная шапочка с помпоном, из-под нее выбивались вихры соломенного цвета. Живые светло-зеленые глаза, пушистые ресницы, конопатый нос. Его юношески ломкий голос звучал немного простуженно:

– Смотри, Алентобия, вот тот самый галантерейный магазин, где тетя Вингеда покупала тебе в подарок кружева для воротничка!

– Шебурт, давай туда зайдем! – восторженно отозвалась девочка.

Если ее спутника можно было назвать миловидным, то она, скорее, выглядела неброско, такие лица после мимолетной встречи в памяти не задерживаются. Ее не красил даже розовый капор с кокетливым бантиком из лимонного атласа.

– В другой раз. Лучше завтра. Мы еще пойдем гулять по Абенгарту, и я тебе все-все покажу. Как же хорошо, что ты наконец-то приехала к нам в гости! А в этой лавке, глянь налево, самые вкусные сурийские сладости, те самые, что бабушка посылала вам на зимние праздники.

Они щебетали без умолку, словно две птички, умиляя встречных. Не сдержал добродушной ухмылки даже хмурый командир полицейского патруля, с которым юная парочка разминулась, оробело понизив голоса. Сразу ясно, что родственники, то ли двоюродные, то ли троюродные. Сестренка приехала из деревни или, может, из захолустного города, столичный кузен ее встретил и ведет домой. Наверняка идут с вокзала, а в корзинке, за которую они с двух сторон трогательно держатся, напеченные провинциальными тетушками гостинцы.

Если бы у кого из прохожих потом спросили, за какой угол эти двое повернули, люди бы руками развели: не заметили. Ведьмовские чары, которые плела на ходу девочка в розовом капоре, сбивали очевидцев с толку, впечатления рассыпались, словно песок – вон сколько на улице углов и поворотов, поди угадай правильный! Вдобавок в кармане у мальчишки лежала «Круговерть» – достаточно сильная штука сама по себе, а уж если ее пустил в ход сильнейший в Сонхи амулетчик, никакие маги след не возьмут.

Пирог с луком и печенкой шайка Кемурта нынче утром утянула на Творожном рынке. Им повезло свистнуть сразу три пирога – хорошее выдалось утро, хвала Хитроумному.

Один остался воришкам на завтрак, а другой прямо на месте умял оголодавший Дирвен. При этом он сердито пробурчал, что дрянные пирожки ненавидит, особенно с яблоками – самая отвратная дрянь из всех дряней, но пирог – это все-таки не пирожок, поэтому его «есть можно». И съел в один присест. Хеледике оставалось только смотреть, как он уплетает угощение, и про себя удивляться.

Он ее так и не узнал. Ну и хорошо. Девушка опасалась, что сменой внешности его не обманешь, все равно почувствует, что это она, и тогда… Но никакого «тогда» не наступило. Объяснение насчет того, что она колдует, используя рассыпанный повсюду сор, песок, пыль, он тоже проглотил и не подавился. Так и не стукнуло в эту крепколобую вихрастую голову, что перед ним песчаная ведьма, да еще и хорошо ему знакомая. Можно выдохнуть и успокоиться. Хотя все равно придется следить за тем, чтобы не выдать себя какой-нибудь ерундой.

Стычка на набережной Свадебных Венков не помешала им договориться, напрасно Хеледика опасалась, что он чувствует себя оскорбленным. Нет, здесь он подошел к делу здраво: его попытались ограбить, он дал отпор, наваляли друг дружке, боевая ничья – отчего бы теперь не заключить выгодный для обеих сторон союз? Смирился он и с тем, что девушка не захотела рассказать, откуда знает Лиса – мол, нельзя ей об этом. Все это Дирвен принял без протеста. Зато его вывел из равновесия невинный вопрос: «А чем тебе не нравятся пирожки?»

– Сволочное что-то в них есть! – процедил он, глядя на собеседницу исподлобья. – Это самая что ни на есть сволочная жратва, она мне во где, поперек глотки! Кто не хочет стать моим врагом, пусть не лезет ко мне с пирожками.

«Прошлой весной ты их уписывал как ни в чем не бывало», – припомнила Хеледика.

Несмотря на это, Дирвен был все тот же. Не сказать, чтобы он сильно изменился, но то, что прежде ей в нем нравилось, теперь вызывало раздражение и досаду.

Те два пирога она взяла с собой для маскировки: под ними лежал сверток с одеждой для Дирвена, а то он пообтрепался, ночуя в каретных и дровяных сараях. Если плохо одетый подросток попадется на глаза полицейским или блюстителям Детского Счастья, его остановят и поинтересуются, кто о нем заботится, поэтому до сих пор он только и делал, что прятался целыми сутками напролет.

Они напоказ болтали, как заранее договорились, изображая примерных овдейских недорослей, и при этом каждый размышлял о своем.

Хеледику мучили опасения, что с появлением Дирвена их маленькая шайка может вконец рассориться, как бы этого избежать? Она не любила прямых стычек и обычно от них уклонялась. Грента, которая не раз пыталась вызвать ее на открытую ссору, усматривала в этом лицемерие и подлость, о чем и говорила без обиняков. К счастью, у вожака было собственное мнение, на трения между девушками он смотрел с вымученным спокойствием, мысленно скрипя зубами.

Вначале Хеледика наделала ошибок. Когда Грента поменяла прическу, подрезав несколько прядей, обрамлявших лицо, чтобы накручивать их перед сном на папильотки, не стоило говорить, что раньше было лучше. Пока ее светлые волосы были гладко зачесаны назад и заплетены в косу, это придавало ее облику строгую романтическую загадочность – по крайней мере, так казалось Хеледике, а с кокетливыми завитками она стала похожа на других столичных модниц. Потеряла собственный стиль, как выразился бы Эдмар.

– Ага, тебе не надо, чтобы я хорошо выглядела! Ты хочешь, чтобы все вокруг тебя были дурнушками! – Грента смерила песчаную ведьму обвиняющим и в то же время болезненно-подозрительным взглядом, от которого у Хеледики пропало желание продолжать разговор, и она так и не пояснила, что имела в виду.

В другой раз Грента все уши прожужжала им с Кемуртом, восхищаясь незнакомым красивым юношей, которого трое воришек видели в крытых рядах Щепетильного рынка, куда ходили «на промысел». Когда она принялась рассуждать о том, что красивый человек непременно окажется лучше всех остальных, Хеледика, не стерпев, возразила, что вовсе не обязательно, среди красавцев тоже попадаются болваны. Подумала она в тот момент о Дирвене. Может, стоило добавить, что она лично знает одного такого болвана?

– Ты хочешь принизить красивых людей, потому что ты им завидуешь! – с негодованием бросила Грента.

Зависть мерещилась ей на каждом шагу, и прибившуюся к шайке Таль она сразу определила в завистницы. Она была из тех благородных натур, которых повсюду окружают интриганы, подколодные змеи, явные и тайные злоумышленники – хорошо, если в этом кромешном гадючнике сыщется хотя бы пара-тройка порядочных личностей. Вроде бы Кемурта она к двуличным мерзавцам не причисляла, и на том спасибо.

«Боги, чему тут завидовать? – думалось песчаной ведьме. – Гренту послушать, так вокруг нее кишмя кишат демоны Хиалы в людском обличье, которые только и хотят ее убить, высмеять, продать в рабство, цинично поиметь, использовать в корыстных целях, опорочить в глазах окружающих, оставить без сладкого и без нарядов. Брр, не хотела бы я поменяться с ней местами… Еще не хватало, чтобы я смотрела на мир ее глазами, лучше сразу пойти и удавиться. Ну уж нет, я – этому – не завидую!»