Западня для ведьмы - Антон Орлов

Скорее, первый вариант. Абенгартские агенты Ложи наверняка получили приказ найти его и переправить в Ларвезу, но до сих пор не преуспели – так же, как их противники. Где им выследить Дирвена, вооруженного «Круговертью»!

От рога он каким-то чудом избавился и ходил без шляпы, ветер трепал его соломенные вихры. Зато шею и нижнюю часть лица заматывал шарфом, словно простуженный. Может, и правда простыл, он ведь отвык разгуливать с непокрытой головой. Выглядел осунувшимся, настороженным, затравленным – и не на шутку озлобленным.

Ведьма забраковала идею одолеть его в схватке и потом сказать: «Видишь, я могла бы сдать тебя овдейцам, но я не с ними, я тебе не враг, предлагаю сотрудничество». Во-первых, Дирвен, при его самолюбии и самомнении, может отказаться от сотрудничества из мальчишеской обиды. А во-вторых и в-главных, Хеледике его не победить, поэтому она приступила к осуществлению другого плана. На подготовку к разговору уйдет больше времени, зато не придется мериться, кто круче.

Начелдона Суно упустил. Догадливый отставной капитан сбежал из Киншата, пока его попутчики пировали вместе с деревенскими. Видимо, хватился пропажи и сделал правильные выводы.

В ночь гона, когда над Пчевайской равниной при свете полной луны метался с заунывными криками рой флирий, Орвехт извлек из-за ремешка на шляпе Начелдона невзрачный серый шарик величиной с горошину. Путеводный артефакт – вероятно, полученный капитаном от Лормы или Мулмонга. Отправив эту штучку через кладовку коллегам в Аленду, Суно запихнул на ее место камешек подходящих размеров. Начелдон в это время пребывал в беспамятстве и не узнал о своем бесславном провале.

Должно быть, потом его одолели подозрения: погони все нет и нет, а ему за участие в этом опасном дельце обещали заплатить – само собой, после поимки насолившего Лорме мага. Он решил глянуть на полученный от нанимателей амулет и обнаружил, что уже который день таскает на шляпе вовсе не то, что ему дали. Куда подевалось «то», Начелдон наверняка понял, не дурак.

Суно на его месте тоже бы сделал ноги. Отставной капитан сбежал без проводника, прихватив чужую лошадь (разбогатевшие киншатцы махнули рукой на пропажу). Интересный вопрос, что он собирается предпринять.

Если Начелдон подался в Улайват, в Нутханду либо в Золотую Прорву, чтобы там отсидеться, пока все о нем не забудут, это хорошо. Это значит, он решил выйти из игры. Но если капитан отправился с докладом к Лорме, тогда он еще может объявиться и осложнить ситуацию.

В особенности здесь, на территории прорвы, где магия бессильна и амулеты не работают. Волшебным существам сюда хода нет, но кто им помешает отрядить за беглецами людей? Были бы деньги, чтобы заплатить наемникам, а уж у древней вурваны скопленных за века сокровищ – что песка в Олосохаре.

Пожалуй, Начелдона следовало убить. Орвехта недвусмысленно проинструктировали: ради того, чтобы дряхлеющие архимаги Ложи получили обратно животворное ожерелье, которое поддерживает их силы, можешь положить кого угодно – хоть чужих, хоть своих, хоть случайно подвернувшихся, ибо такая благая цель оправдывает любые средства. Но Суно чем дальше, тем больше претило убивать без необходимости. Тем более ради такой благой цели.

Насчет Начелдона он решил: пока пусть живет, а там посмотрим. Не пришлось бы ему пожалеть о своем решении.

В Золотой Прорве он не маг, так же, как Зомар и Кебрехт здесь не амулетчики. Прорва всех уравнивает.

Страсть как стыдно. Во-первых, за дверь. Очень уж не по-доброжительски с этой дверью вышло. Во-вторых, за то, что напилась хуже Улгера, которому повезло занять денег у какого-нибудь нового знакомца. Шампанское было вкусное… Ага, было. В шкафчике у Эдмара вчера стояло три бутылки, а теперь ни одной не осталось.

Когда вернулся хозяин дома, Зинта рылась в этом самом шкафчике, который по-местному называется бар, – искала еще шампанского, вдруг оно там все-таки есть? У нее все валилось из рук, что-то брякнулось на пол и разбилось, по паркету растеклась рубиново-красная лужа. Откуда ни возьмись приползли две бронзовые черепахи с гравировкой на панцирях – и давай наперегонки лакать.

«Ишь ты, механические штуковины, а тоже хотят пить!» – подивилась лекарка, на миг оторвавшись от своего занятия.

Комнату наполнили ароматные винные пары, но Зинта и без того была хорошая. Она продолжала разорять бар, когда за спиной раздался изумленный голос Эдмара:

– Зинта! Ты что делаешь?!

Лекарка повернулась и неловко взмахнула руками, едва не шлепнувшись на пол, прямо на битые стекла.

– Ты пьяна?..

Таким ошеломленным Зинта его еще не видела. Он подхватил ее под мышки и усадил в кресло – правильно сделал, а то б она все-таки упала.

– Смотри, у тебя комната кружится… Это магия?

– Это не магия, это ты нагрузилась, как не знаю кто! Какого черта?

Лекарке подумалось, что он же, наверное, вернулся домой волшебным способом: раз – и в один миг издалека перенесся сюда и еще не знает, что здесь без него стряслось, а то б из-за другого переживал.

– Эдмар… Ты не волнуйся… Твою дверь мы уже почти починили…

Язык заплетался, словно чужой, а слова то растягивались, будто кисель, то съеживались в комочки, так что нипочем их не выговоришь.

– Какую дверь?

– Ту, которая тебе нравится… Ты еще сказал, что надеешься, что никто ее не вышибет, а мы выш-ш-шибли!.. У тебя есть еще шампанское?.. Надо Тине отнести, она дверь чинит…

Тина уже и сама появилась на пороге. Загорелая сероглазая женщина в блекло-голубых штанах и бело-голубой безрукавке, светлые волосы собраны в недлинный хвост, на правом запястье тускло поблескивает гладкий черный браслет. Если б у Зинты была красивая сестра, она бы, наверное, была похожа на Тину.

– Извини за дверь. Недоразумение вышло.

– Зинта тебе пожаловалась, что я ее похитил, и ты кинулась ее спасать, а потом вас обеих заела совесть, и вы решили напиться, чтобы заглушить угрызения? И почему меня это не удивляет?

– Ты же удивился, когда меня увидел! – возразила лекарка, утонувшая в лиловом, как грозовое облако, мягком кресле. – Неправда, я не жаловалась! Я сказала, что здесь было умертвие, и после него могла остаться магия, а ты неизвестно когда вернешься, а я по коридору вперед пройти не могу, потому что там был колдовской знак – наверное, опасный, тогда Тина сломала дверь, чтоб я вышла наружу. Потом я рассказала, как все было, и Тина сказала, что это не умертвие и не волшебство. Это я виновата…

Удалось все выпалить единым духом, даже язык перестал заплетаться – уж больно ей не хотелось, чтоб из-за нее двое хороших людей поссорились.

– Агрессивный рекламный вирт-модуль, – добавила Тина. – Ты бы хоть объяснил Зинте, что это такое, перед тем как оставлять ее наедине с телевизором.

– Я предупреждал, что оранжевую кнопку лучше не трогать.

– Ага, молодец, – хмыкнула гостья с нескрываемым превосходством.