Индокитай. Пепел четырех войн - Михаил Ильинский

– У тебя есть родственники во Вьетнаме? Сколько их и кто они?

Я ответил: «Всего пятеро. Двое из них милиционеры. Один из родственников, кажется, избран старостой в деревне, остальные крестьяне…

Ли пожал мою руку, затем почесал подбородок и, ухмыльнувшись, заметил:

– Вот это здорово! Мы недаром делали на тебя ставку! Ты войдешь в доверие к своим родственникам. Можешь говорить о нас что угодно и первое время делай вид, будто верой и правдой служишь Вьетнаму. Рано или поздно тебе поверят. У тебя должно хватить ума не лезть на рожон и не вызывать никаких подозрений. Начнешь работать на нас, когда пробьет твой час. Сейчас Вьетнам борется против американских агрессоров (шел 1967 год), и, как ты знаешь, мы помогаем Вьетнаму. Но Ханой не желает следовать нашим указаниям. И чем дальше, тем больше. И зря. Мы этого не потерпим. Заставим этих строптивых встать на колени.

Затем Ли вытащил из кожаного портфеля крупномасштабную карту северных провинций Вьетнама.

– Укажи, где живут твои родственники.

Я ткнул пальцем в район Лаокая.

– Нет, здесь тебе появляться не надо. Может быть, со временем, когда легализуешься. Мы тебя переправим в деревню Намчау, в провинцию Хоантлиеншон. Оттуда переберешься в Хатуен, где тебе временно предстоит жить. Туда же перебросим твою жену и детей: они тоже будут работать на нашу разведку. Когда оформишь все документы, утвердишься на новом месте, напиши письмо родственникам и договорись с ними о встрече. В случае неудачи или если у них возникнут подозрения, найди причину для ссоры и прерви с ними всякие связи. Дальше будешь работать один.

Но Ванг оказался не столь ловким разведчиком, как рассчитывали специальные службы. Он был разоблачен. Несколько месяцев находился под наблюдением, затем был арестован и сел на скамью подсудимых.

Как был выявлен Ванг?

… В 1970 году в поле зрения контрразведки попал некий «добрый старик» из племени мео. Его уже знали люди не только деревни Намчау, но и в Лаокае, Хатуене. Он неделями пропадал в джунглях и горах, где собирал лекарственные травы. К народной власти, казалось бы, относился со всей душой и никогда не допускал никаких компрометировавших его высказываний. За свои услуги и поставки лекарств с местных жителей денег не брал. Короче говоря, у старика была репутация «порядочного доброго человека». Однажды выделил даже несколько сот донгов на строительство школы, купил детям книги и тетради.

Все считали, что деньги-у него водились, но источник никому не был известен. Такое случалось у многих горцев. Пришло время, и Тхао Сео Ванг выписал из Китая свою жену и детей. Вот уж был праздник! Ванг не жалел вина. Еще бы! Его жена и дети спаслись от хунвэйбинов! Люди сочувствовали Ванту, и каждый участливо спрашивал его, не нуждается ли он в помощи. Ванг отмахивался и говорил, что в жизни научился выкручиваться сам, а если что случится, то непременно обратится к своим соседям. Люди открыто говорили Вашу о своих опасениях, о том, что Китай готовится к агрессии против Вьетнама. А «добрый старик», подливая в рюмки вино, как бы невзначай выспрашивал о том, как и где строятся вьетнамцами укрепления, размещаются воинские подразделения.

Не подозревал Вант, что среди гостей, одетых в платья мео, были и контрразведчики. Они не выпускали из виду шпиона, не оставляли без внимания его вопросы. Им было известно, что «игра в доброго старика» из племени мео была лишь «легендой прикрытия». А поездки за травами в джунгли были необходимы ему как алиби в случае разоблачения истинных целей перемещений – сбора разведывательных данных.

Только в 1978 году из Хатуена шпион передал 17 информации в китайский разведцентр, сам неоднократно переходил границу. Его дом также был в числе явочных квартир для кигайских визитеров.

Агент № 218. Под таким номером он был зафиксирован в архивах спецслужб с 1975 года после встречи с непосредственным «шефом» Тхао Хайсином. Тогда китайский шпион изложил агенту программу «центра» по борьбе с Вьетнамом, состоявшую из трех этапов: Китай усиливает антивьетнамскую пропаганду; требует возмещения долгов, прекращает помощь, проводит операцию «няньцяо», отзывает специалистов, оказывает экономическое и политическое давление; наконец, если ослабленный Вьетнам не согласен идти по пути Пекина, то начинается война! Однако накануне «третьего этапа» китайский агент № 218 был выведен из игры вьетнамской контрразведкой.

Вдоль верхнего течения реки Черной, бурного, порожистого и коварного притока Красной реки, на крайнем северо-западе Вьетнама, на площади в 17 408 квадратных километров, раскинулись земли провинции Лайтяу. В ее семи уездах, три из которых граничат с Китаем, проживали 263 тысячи человек, представители свыше десяти национальных меньшинств.

Лайтяу – самая малонаселенная провинция Вьетнама, издревле здесь соседствовали селения народностей тхай и мео, зао и хани, зай и мыонг. Деревни с традиционными хижинами на сваях соединялись горными тропами, быстрыми течениями ручьев и рек. Лианы, словно крепкие руки, связывали леса и деревни братских племен и народов.

Жители этого горного края известны своим миролюбием и добродушием. Они всегда готовы принять гостя йод соломенной крышей своего дома, разделить с ним плетеную корзиночку с клейким рисом, отдать последнюю щепотку соли, столь редкой в этих краях. В холодную зимнюю пору они протянут вам чашечку горячего чая с жасмином, раскурят бамбуковую трубку-кальян, набитую табаком-самосадом.

Нелегко добраться до этого края. Дорога из Ханоя, в зависимости от сезона, занимает двое-трое суток. А прежде, несколько десятилетий назад, караваны, груженные солью и порохом, достигали Лайтяу за долгие десять суток пути.

Провинция Лайтяу прежде всего знаменита своим уездом Дьенбьен, где находится легендарная община Дьенбьенфу[50]. Слово это употребляется как нарицательное и означает «капкан», «ловушка», в которую попадают во Вьетнаме те, кто вторгается в страну с захватническими целями.

– Победа при Дьенбьенфу стала мощным аккордом, приведшим к окончанию первой войны Сопротивления. Традиции Дьенбьенфу, – подчеркивал в беседе со мной генерал-майор Нам Ланг, занимавший пост заместителя начальника Военной академии Вьетнамской Народной армии[51], поднимали народ на борьбу сопротивления американским агрессорам. Традиции Дьенбьенфу проявились и тогда, когда вьетнамский народ давал отпор китайским экспансионистам.