Ловец бабочек. Мотыльки - Карина Демина

— Почки вот дрянь, — пан Штефан извлек их и, оглядевши, признал негодными. — Печенка… разве что для эксперименту, да…

Он уложил ее в чан со льдом и окинул распластанное на столе тело придирчивым взглядом. Хмыкнул. Потер узенький подбородок. Покачал головою и глянул на супругу.

— Мне жаль, что вам приходится присутствовать при том, панна Цецилия, — молвил он с искренним сожалением. — Однако вы понимаете, что у меня не было выбора. Обратись она в полицию, и многое стало бы известно, да… многое…

Он отер лоб платочком и оперся на стол.

Вздохнул.

— Вы были правы, панна Цецилия, я одинок… я всегда был одинок, но никогда не тяготился этим, не осознавая всю глубину моего одиночества. Мне казалось, что никто иной во всем мире не способен понять меня…

Панна Цецилия кивнула, раздумывая не над сим признанием, которое еще недавно премного б ее обрадовало, но над тем, как бы половчей выбраться из подвала.

Полиция?

Нет… в полицию она обращаться не станет, а вот шифоньер свой наведает.

…маменька, мир праху ее, пусть да будут Боги милосердны к прегрешениям слабой женщины, оставила в наследство не только дом с дачкою, но махонький флакончик темного стекла. Достался он ей от бабки, которую Боги наградили супругом дюже скверного нрава…

— …и когда вы… уговорили меня принять предложение, я, признаюсь, был… растерян. И зол. Но теперь лишь осознал, со сколь удивительной женщиной свела меня судьба.

…достаточно трех капелек, чтобы пан Штефан слегка занемог. Болезнь его будет выглядеть вполне естественною, все ж немолод…

— Вы, ничего еще обо мне не зная, сочли возможным оказать поддержку… не отвернулись. Не грозили полицией, но разделили эту смерть…

…вдовою быть вполне прилично. И поминки она справит преотменные, чтоб видели люди, сколь искренне горюет по мужу и браку своему недолгому. Конечно, злословить станут, не без того, но…

— И теперь я хочу, чтобы вы, — пылко произнес пан Штефан, беря супругу за ручку. Та показалась ему вяловатой, а пульс учащенным, но обстоятельства, следовало признать, были несколько волнительны. — Разделили со мною триумф. Я расскажу вам, над чем работаю… конечно, справедливости ради стоит признать, что идея сия принадлежит не мне. Давно… лет семь тому ко мне обратились с прелюбопытной просьбой… уже тогда я охотней имел дело с мертвецами, нежели с людьми. У меня попросили продать кожу и кости мертвеца. Не самоубийцы там и не девственницы, но любого, понимаете?

Панна Цецилия не понимала, но старательно изображала величайшее внимание.

Мужчины это ценят.

…или сразу четыре капли? Тогда смерть будет быстрой… случится удар… тоже бывает с людьми возраста пана Штефана. И это препечально…

— …я задумался, для чего им это надо? Несколько осторожных вопросов… нет, никто не отвечал прямо, но я понял… кое-какие слухи опять же… вам, должно быть, известно, что медицина Хольма пошла по иному пути. Мы с вами зависим от ведьмаков, их снадобий, зелий, амулетов, от силы целительной, которую не каждый человек может купить. А доктора, подобные мне, способны лишь выписать рецепт и только… это несправедливо.

Обида душила пана Штефана.

А может не она, но новомодный галстук-веревочка, купленный панной Цецилией за свадебный подарок.

— Там же… там никто не тратит силу на то, чтобы исцелять страждущих. И потому их доктора вынуждены были искать иные пути. И нашли! Пересадка кожи от мертвеца живому! Представьте себе…

Представлять этакий ужас панна Цецилия не желала категорически.

— Это кажется безумием, но… сколько через мои руки прошло людей с ожогами? Ужасающими, а порой и несовместимыми с жизнью… и скольких можно было бы спасти, если бы… а роговица? Это же шанс кому-то вернуть зрение…

Панна Цецилия вновь закивала, соглашаясь, что если все именно так, то конечно, иначе и невозможно.

— Однако… позже я осознал, что им нужна хорошего качества мертвая кожа. Мертвые мышцы… мертвые органы. Они не стремились сохранить в них жизнь, — пан Штефан ласково коснулся сердца в тазу. — И следовательно, не препятствовали накоплению трупного яда. Почему?

— Почему? — послушно повторила панна Цецилия, почти смирившись с мыслью о своем грядущем вдовстве.

Может, не так и плохо все?

Дорогой сродственник поможет получить наследство, которое причитается супруге. Конечно, у пана Штефана и иная родня имеется, но он сам сказывал, что с родней этой не больно ладит. Следовательно, наследство по праву принадлежит панне Цецилии.

Забрать деньги и уехать…

На воды вот… дорого, конечно, но поправки нервов ради… и пока разговоры не поутихнут.

— Они не работали с живыми! Я ошибся изначально, но эта ошибка привела меня к удивительному открытию. Они создают кадавров, что не удивительно. Все ж таки Хольм изначально мертвая страна…

…а вдовий капор ей пойдет. Панна Цецилия видела такой в журнале одном, из черного плотного крепа, но украшенный газом и скромными бантиками. Или атласными розочками лучше? На платье потратиться придется. И на перчатки.

Чулки опять же.

Или чулки не видать будет? Эта неожиданная проблема вдруг всецело заняла ее мысли. Коль существуют траурные перчатки, то отчего б и чулкам не быть?

— Я стал проводить собственные исследования. Сперва на мышах… потом на поросятах, но те дороги…

…животных мучил, ирод.

Ничего, матушка уверяла, будто зелье это от времени лишь крепче становится. И сделано оно было самою бабкой, про которую сказывали, будто она колдовка.

— Были и добровольцы… точнее не совсем, чтобы добровольцы… в этом городе хватает отребья, — он отер пальцы платочком. — Я им помогал… сперва не очень получалось. Тела отторгали кожу, пока…вновь же понадобилась сила… я обратился за помощью…

Он вновь перебрал инструменты, выбравший тонкий скальпель.

— …к нашему некроманту… его сила и мои умения… о, это было великолепно, да… и нам удалось сделать нос для той сифилитички. Представляете?

Панна Цецилия покачала головой.

Омерзительно!

Нет, само собой она слышала о падших женщинах, которых в городе имелось некое количество, равно и о том, что средь этих женщин было много больных дурною болезнью, но вот… ее супруг касался такой? Изъязвленной, изуродованной… сделал ей нос?

— Мы взяли лоскут кожи и махонькую косточку… сперва приживили ее к остаткам кости… потом и кожу… вышло несколько крупновато, уродливо, честно говоря, но все ж не так отвратительно, как живая язва. И эта женщина исполнилась благодарности. Она приводила других таких же несчастных… говоря по правде, с ними работать было утомительно, я предпочел бы разнообразие, но… мы отточили технику и я написал статью… я написал с десяток статей! И если бы вы знали, как это мучительно, владеть знанием, способным перевернуть мир, и не иметь возможности поделиться им.