Ловец бабочек. Мотыльки - Карина Демина

Нет.

Или да? Почему Катарина не помнит? Или… помнит… фигура в дверном проеме. Высокий и бледный человек, вид которого вызывает отторжение. И ей приходится делать над собой усилие, чтобы улыбнуться. Ей тяжело улыбаться, она не привыкла.

Протянутая рука.

Прямо как сейчас. Ладонь раскрыта. Мраморная кожа с отчетливым рисунком вен. И снова — легкая тошнота, которая подкатывает к горлу… она изо всех сил борется с этой тошнотой.

Растягивает губы в улыбке.

Что-то говорит, вежливое весьма. Люди ведь должны быть вежливы друг с другом. Это правильно.

Теплые пальцы касаются щеки. Катарина хочет отвернуться, но тело больше не принадлежит ей. Впрочем, Катарине оставили голос. И право задавать вопросы.

— Она расскажет, что делала… ей хотелось славы… всем людям чего-то да хочется, и если правильно поймешь их желания, то сумеешь многого достичь. Одну ее работу закрыли, но она достаточно умна, чтобы не останавливаться. Нольгри дал материал для исследований. А она… она помогла убирать тела. На кладбищах изрядно места…

Хелег гладил Катарину по щеке.

Нежно.

— Обещаю, будет интересно… ты права, с ними стало скучно… они — бабочки, которые летели, стоило поманить светом лучшей жизни… и бросали все, дом, женихов… шлюшки хитрые… раздвигали ноги, а потом начинали требовать… ты одна ничего не просила.

Он размотал ее шарф.

И куртку расстегнул. Он не спешил, уверенный, что им не помешают.

— Поэтому ты нашел Кричковца? Самому убивать надоело… а вот попробовать себя в качестве наставника. Кем он был?

— Обыкновенным человеком.

Хелег раздевал ее неспеша. И это напоминало Катарине какую-то своеобразную любовную игру, впрочем, от нее вряд ли можно было получить удовольствие. С другой стороны, кто сказал, что она должна получать удовольствие?

— Кстати, у этого подвала толстые стены… очень толстые… ему нравилось. Он как-то привел докторшу… чтобы посмотрела, откуда материал берется. Она-то, наивная, полагала, будто ему интересен проект, представляешь? Создание кадавров. Идеальные солдаты. Не живые, но и не мертвые в полном смысле этого слова… нет, проект и вправду интересен. Перспективен… более того, настолько перспективен, что мы с ней продолжим сотрудничать… она даст правильные показания…

— О том, как вынуждена была прикрывать убийцу…

— О да… она боялась… простая робкая женщина…

Хелег снял пиджак и закатал рукава белой рубахи.

— Она инструмент, который позволит мне подняться. Видишь ли, дорогая, — он произнес это на ухо и, не удержавшись, прикусил мочку. Катарина вздрогнула, но Хелег велел: — Стой спокойно… так вот, моя карьера мне по-прежнему дорога. Мне надоел этот городишко. Люди. Страсти их мелкие… Кричковец… его было легко подтолкнуть. Он хотел убивать, не хватало решительности. Ты не представляешь, какое количество людей с преогромным удовольствием избавились бы от себе подобных, да…

Палец скользит по шее.

И спина покрывается мурашками.

— …и найти ученика просто… а еще, знаешь, что смешно? Этот глупец верил, что я его спасу… до последнего верил…

— Поэтому и молчал?

— Часть игры… конечно, он мог бы заговорить, но… кто бы поверил? Я ведь вел это дело…

Смешок на ухо.

— Все еще ждешь, глупенькая моя, что тебя спасут?

— Ты…

— Я… ты меня заинтересовала… мне было любопытно наблюдать за твоими метаниями… я даже помог тебе… я был рядом… я смотрел…

— И Нинель…

— Вздумала меня шантажировать, глупышка… удачно получилось, верно? Я, говоря по правде, подумывал подбросить тебе подсказку… все-таки наша игра несколько затянулась. Ты была так наивно убеждена, что все поняла… это умиляло.

Конечно.

Она его умиляла.

Умиляют котята или щенки, детишки чужие сопливого возраста. Но это если нормальных людей, а она, Катарина, похоже, три года провела бок о бок с безумцем. И его умиляла… какая прелесть.

— Ждешь? — поинтересовался Хелег. — Давай вместе подождем, подумаем, что же могло произойти? Например, мой новый ученик… с учениками сложно поначалу. Они робкие, трусоватые даже. Они слушают. Соглашаются. Но все равно первую смерть, первую жертву нужно поднести на блюдечке… или на столе?

Он легонько толкнул Катарину.

— Кричи, — попросил.

Она упрямо сжала губы.

— Как знаешь.

Хелег подхватил ее на руки. Несмотря на худобу свою, он оказался силен.

— Скажи, ты ведь мечтала, чтобы тебя на руках носили? Все женщины об этом мечтали… а ты… ты такая же как остальные. Ты меня разочаровала.

— Чем?

— Его убили… это один вариант, на который я, признаться, не слишком-то рассчитываю. Все же ученики такие неловкие. После первой крови они начинают думать, что теперь-то выросли… и готовы убивать легко. Это доказывает, что твой наставник ошибался. Все люди немного звери.

— Но не все ими становятся.

— Дешевая демагогия, — Хелег отступил.

Покачал головой. Языком цокнул одобрительно. Примерил ремни.

— Второй вариант мне куда более интересен… твой князь получил моего ученика. Убил? Сомневаюсь. Скорее уж забрал себе. Туда… колготы тоже нужно снять. Тебе не холодно? Не беспокойся, это ненадолго. Скоро нам обоим будет очень и очень жарко… я ведь пригласил кое-кого.

Он замолчал, ожидая вопроса.

А Катарина поджала губы. Холод? О да, ее бил озноб, но вовсе не от холода. Скорее стол показался ей горячим, а белая колба электрической лампы и вовсе раскаленной. Эта лампа висела на черном жгуте провода, и казалась такой близкой.

Вот бы она лопнула.

С резким звуком.

Отвлекая.

В темноте у нее был бы шанс… ей так кажется, что был бы.

— Итак, у него появился свидетель и шанс закрыть дело. Свою часть, во всяком случае. Добавим покушение на убийство, и Тайную канцелярию, которой не слишком-то по душе нынешние игры… его остановят, пожелай он вернуться…

Неправда.

Не может быть правдой. Он мучит ее, эта словесная игра — тоже пытка, и Катарине надлежит страдать. Поэтому Хелег так пристально вглядывается в ее лицо.

— Глупенькая моя, — он нежно погладил Катарину по щеке. И захлестнул ремень вокруг запястья. — Не переживай, скоро ты поверишь… никто в первые минуты не верил, что это всерьез, все они ждали, что их спасут, вот появится кто-то такой… вроде твоего князя, и спасет.

— Ты на него злишься.

— Я?

Притворство.

И жеманство, которое Хелегу не идет. И он, раздраженный, затягивает петлю туже. Проклятое тело. Почему Катарина уверилась, то обладает устойчивостью к его силе?