Странная - Татьяна Александровна Шумкова

блеск в ее глазах и вроде, как это ему не понравилось. Виктор резко дернул Дарью на себя, обхватив за талию, но увидев, как она провела языком по верхней губе, тут же забыл, как дышать и понял, что проиграл, что она может смотреть как хочет, делать, как он ей однажды сказал, что хочет. Все. Головы он начисто лишился. И разом все для себя решил, отметая абсолютно все сомнения. Да, эти люди были его людьми, но если кто-нибудь только посмеет не так посмотреть на Дарью, не то, что сказать, сломанной челюстью не отделается, это уж точно. Лично закопает. Виктор даже не догадывался, какой у него был взгляд, когда думал об этом.

Дарья, желая убрать, так знакомый ей, этот нехороший блеск в его глазах неуверенно, медленно подняла руку и провела ладонью по его волосам, будто успокаивая его. Потом запустила в них пальцы, а он закрыл глаза и втянул в себя воздух, действительно успокаиваясь, а потом снова открыл их и, глядя на нее горящим взглядом, неожиданно произнес:

- Я люблю тебя, - и выдохнул, и тут же его взгляд стал почти злым. Он боялся, что окончательно все отдал в ее руки. У него больше ничего в запасе не осталось. Несмотря на свое признание, казалось, он в тоже время ненавидел Дарью за то, что эти слова вырвались у него. Он будто жалел об этом, но также понимал, что больше не мог держать все в себе, хотя и осознавал, что в том мире, в котором он живет такие признания, это непозволительная роскошь. Он давал в руки Дарье очень сильное оружие, хотя и был уверен, что она им не воспользуется. А возможно, где то в глубине души даже жалел об этом.

И она кажется поняла его и чего он боялся. Но поделать уже ничего не могла. Будто тяжелый состав, медленно, с надрывом, тронулся с места и его уже было не остановить. И либо они вместе будут в этом составе, либо, если попытаются спрыгнуть, оба свернут шеи. Обратной дороги уже не было. Теперь было ясно, Виктор ее уже никогда не отпустит. Да ей это и не надо было.

Дарья подняла вторую руку и притянула его голову к себе и сама стала целовать его. Также нежно, неторопливо, будто изучая его, а еще попутно помогала избавиться от одежды. Виктор, не выдержав больше этой сладкой пытки, подхватил ее и понес в спальню, а потом нежно, словно драгоценный сосуд, опустил на постель…

Они, то приближались к друг к другу, то отдалялись. Казалось, уже не было места на ее теле, чтобы там не коснулись его губы, но Виктору все было мало. Он то возвращался к ее влажным чуть приоткрытым и таким прекрасным губам, то его губы вновь вместе с руками блуждали по ее телу. Ласкали, поворачивали, понукали к какому-то действию или движению. Их тела сплетались, путались, будто в сладостном танце. Дарья задыхалась, терялась во времени и ощущениях, и в тоже время, иногда дерзко, а иногда неуверенно следовала за его немыми приказами. Но безусловно не менее его наслаждалась их близостью.

Виктор дарил ей столько ласки и нежности, каждый раз доводя до экстаза. Да еще это его откровенное признание, которое произвело на нее сильное впечатление, что в какой-то момент она тоже решила проявить инициативу и ответить ему хоть немного тем же. Дарья вдруг отстранилась и, чуть надавив ему на плечи, заставила лечь его на спину. Виктор с интересом посмотрел на нее и дальше, молча, с жадностью наблюдал за ее осторожными, и в то же время, такими нежными, только ей присущими действиями. Она припала к его губам, а потом медленно и неторопливо стала спускаться все ниже и ниже, осыпая его тело короткими поцелуями, а когда слегка коснулась языком достигнутой наконец цели, он вдруг обхватил ее волосы руками и почти грубо заставил подняться и притянул к себе.

- Нет, - хрипло произнес Виктор.

- Но почему? – Дарья смотрела на него с недоумением.

- Только не ты, - проговорил он, уже справившись с голосом.

Она посмотрела на него почти с обидой и чуть отодвинувшись, отвернулась. Такое происходило и раньше. И она не понимала, почему Виктор так вел себя. И дело тут конечно было не в стеснении. Уж кто-кто, а он точно стеснительным не был. Дарья думала, что он как всегда все оставит без объяснений, но Виктор решил иначе.

- Я не хочу, чтобы ты это делала, - произнес он и, поднявшись, стал одеваться.

- Ты что боишься? - невесело усмехнулась она, явно пытаясь задеть его и одновременно злясь.

Виктор снова сел на кровать, так и не застегнув рубашки. Протянул руку и провел по ее волнистым волосам. Но она не повернулась к нему, не собираясь скрывать обиды. Ей и так было трудно на все это решиться, а он вместо того, чтобы помочь, направить, грубо пресек ее порыв. Причем искренний. Дарья действительно хотела доставить ему удовольствие, вернуть ему хоть частицу того, что он ей дарил.

- Не злись. Сам не знаю, барьер какой то, - произнес он отрывисто и как то устало и, явно сожалея, что и вправду не может переступить через какие-то границы, которые неожиданно оказались и у него, о которых он даже раньше и не подозревал, а скорее всего, просто сам себе их и воздвиг. – Ты такая чистая вся, светлая. Мне и так иногда кажется, что не имею права тебя касаться, а тут… – Он сглотнул, не в силах договорить и выразить словами то, что чувствовал.

Дарья же резко поднялась и тоже стала одеваться. Быстро, как солдат. Виктор молча наблюдал за ее нервными действиями и не знал, что сказать и как успокоить ее. Дарья пошла к выходу, бросив на ходу:

- Я тебя на улице подожду. - А когда уже взялась за ручку двери, вдруг обернулась и почти со злостью крикнула:

- А за этим ты значит в клуб пойдешь? – Ответа уже дожидаться не стала.

Виктор буквально выдернул ее с площадки, когда она уже начала спускаться по лестнице. Дарья снова оказалась в квартире и он с силой захлопнул дверь, и, прижав ее к стене, уперся руками по обе стороны от нее.

- Послушай, запомни раз и навсегда, ни в какой клуб я не пойду, а если и пойду, то уж точно не к девкам. –