Панцирь - Андрей Гардеев

Шёл дальше.

Ближайший дом пустой. Стреляли в следующем, через один. Я подбирался осторожно.

Спешить некуда.

В левую взял двухзарядник. Ближний бой мне точно ни к чему – лучше его не допускать. Резкое движение и я весь вытеку.

Несмотря на быстро бьющиеся сердца и химию в крови, я не ощущал адреналина и воодушевления – устал невероятно. Ноги как колоны из примитив-металла; а на горбу – тяжесть.

Заглянул в окно и тут же, спасаясь, упал. Один из промысловиков стоял с мушкетоном наготове. Дробь разорвала часть оконного проёма, разбрасывая всюду щепки.

Я чувствовал, как все враждебные взгляды были направлены сюда.

Перекатился к двери. Вовремя.

В то место, где был, отстрелялись. Поднялся, вломился внутрь: двухзарядник, дважды прогрохотав, выплюнул пули ближайшему в живот. Второй начал переводить револьвер на меня, но не успел. Я нажал на спусковой крючок Центуриона четыре раза. Делал наверняка – руку водило из стороны в сторону.

Из четырех раз попал дважды. Пробил плечо. Наплечник кирасы лопнул; вторая ударила в правую часть лба.

Когда второй умер, третий в ужасе замер – он все еще перезаряжал мушкетон. Подлетел к нему и ногой выбил оружие в сторону.

Я сверху. Опять лил на врага кровью. Что ж такое.

– Кто-о? – мой голос булькает.

Не уверен, что он понял.

Злость как ядовитый штырь, вбитый в спину. Выдавил ему глаз. Он визжал, затем выл.

– Кто-о? – булькнул еще раз.

– Унгур! Унгур!

Я ударял его затылком о стену. Он шипел, я повторил вопрос.

– Унгур! Пожалуйста! – повторил он ответ.

Тогда я свернул ему шею.

Припал к окну.

Уже почти не стреляли. Центурион положил на подоконник. Посыпал сангом лицо, сцепил края, порошок шипел, пенился. Я морщился от боли. Моды пытались перезагрузиться, но пока только громко и отчаянно скрежетали, будто с обидой на весь мир.

Взял Центурион, засунул в кобуру. Аккуратно поднял оружие убитого, не опуская голову вниз.

Оглядел – это пятизарядная капсульная Виверна. Тонкий револьвер с длиннющим курком. Заряженный.

Хорошо. Он мне нравился.

Вышел, засовывая патроны в барабан Центуриона.

Подошёл к статуе.

Кряж скинул маску на нагрудник, теперь курил трубку. Все его лицо, как у безумца из-за засохшей крови.

Зависимый ковырялся в ране Йорга. Кирасу с него сняли. Карс сидел рядом, смотря на командира. Часть лица выше маски бледнее некуда; пялился в одну точку – на рану.

Прошептал Кряжу:

– Как Йорг?

– Отдыхает.

Мои брови поднялись вверх:

– Совсем отдыхает?

Ирония проступила на лице Кряжа.

– Если на обратном пути не перестреляют, рано или поздно отдыхать прекратит.

Шанс выжить есть.

Кивнул.

– Что у тебя? – шепчу, указывая на трубку.

– Улаан бояр. Степняков тема. Нужно восстановиться. Будешь?

Покачал головой.

Только этого дерьма не хватало.

– Это люди Унгура, – сказал ему.

Теперь кивнул он.

– Вне промысла могут напасть?

– Нет, – вот и весь ответ Кряжа.

К нам подошёл Востр. Оттёр лезвие ножа о рукав и добавил:

– Агрессия только здесь, но нам и этого может хватить. Когти Унгура – большая промысловая группа. И это жопа, друзья мои. Считай нам полноценную войну объявили.

Глава 23

Распорядитель

15 объятье,

двенадцатого месяца 1366 года.