Панцирь - Андрей Гардеев

– Да.

– Никогда бы не подумал, – он покачал головой.

Образ начал терять цельность, сохраняя чёткость лишь в редких местах.

Субличность распадалась.

– Сука. Никогда бы не подумал. Я уже волевые нити. Дерьмо. Послушай, послушай, братец!

– Да?

Звездочёт затараторил:

– Впереди… не знаю, как далеко мы ушли на север… там на севере, внизу, есть, вернее был заповедник. В заповеднике – Арсеналы. Мой меч, который надеюсь мозгов у тебя забрать хватило. Вот меч – это ключ от третьего Арсенала.

– Что в нём?

– Оружие, тупица. Ничего тяжелого. Звездострел остался отстреленной пустышкой на пути, но все-таки. Хоть что-то там должно быть. Стой, стой, скажи… Как я того… погиб?

– Достойно.

– Это не ответ, Танцор. Рассказывай. Я уже и так помер, зачем режешь глубже.

– Тебя убил Идол.

– Достал все-таки тварь. Отправил в Бездну. Сука… Как же…

Нужно было сказать то, что он закрыл меня от пули.

Поздно.

Теперь не услышит.

Звзедочёт кричал. Тени, оплетающие фигуру истончились, остался костяк хребта и часть лица. Конечности развеялись, в момент исчезли.

– А все-таки надо было, братец, сдаться, – сказал Звездочёт с жадностью. – Когда он сцапал меня перед башней и перед крио-тьмой. Смерть как неизбежность. Нужно было сдаться, проверить посмертие, а теперь – пустота. А теперь – тьма. Небытие… Бездна. Я просто болтливая копия. Просто раздутая иллюзия говоруна. Запись Трепача. Пленённая субличность. Умирающая копия. Замена мертвого мертвеца. Какой-то идиотизм. Бредятина какая-то. Какой-то говенный мир.

То, что осталось от лица субличности, горько рассмеялось.

– Все хорошо, Звездочёт – сказал я ему.

Его лик скривился:

– Как ты можешь врать мне, Чемпион, да с таким довольным грызлом? Омерзительно.

– Бездна – она для всех, – попрощался я.

Разорвал соединение. Сжал микросхему, переломив ее.

– Прости что потревожил, Воитель, но дело есть дело. Кто-то должен решать ублюдочные задачи.

Усталость надавила на плечи. Моды забили лицо льдом.

Ритуал никогда не давался легко.

***

15 объятье,

двенадцатого месяца 1366 года.

Я пробился в дом, сносся хлипкую дверь из эрзац-дерева. Оказавшись внутри, прикрыл голову рукой с бронеполотном.

Три врага. Я и ближайший ко мне выстрелили одновременно.

Он не успевал вытянуть двухзарядное ружье из оконного проёма, поэтому выхватил из кобуры на кирасе однозарядник.

Его пуля срикошетила от грудной пластины, оставив царапину; моя – тяжелая револьверная – ударила в голову и все содержимое разбрызгало вдоль стены.

Я оскалился, переводя оружие на второго. Тот не успевал перезарядить пистолет, он поднял руки подразумевая сдачу. Выстрелил ему в грудину. Тот дернулся, сжался, прокряхтел что-то и затих.

– Самодовольный палач, – с удовольствием проурчала Желчь; у нее не получалось скрыть полноту радости.

Сделал шаг вперед.

Третий напрыгнул с боку, метя топором в мою голову. Я заблокировал атакующую руку в середине предплечья и левой вбил нож ему в шею.

Вырвал и одновременно с этим сделал шаг в сторону, чтоб не сильно забрызгало кровью.

– Чисто, – прокомментировала Желчь.

Враги нашли нас.

Подстава, засада, нападение – назвать можно, как угодно.

Кинули нас знатно.

Наводка на шестой круг оказалась ловушкой. Предположить такое не смогли. Мы расслабились – легкая дорога до цели: пара троек гибсов на пути и один хвостатый толлот, застигнутый врасплох за играми с трупами.

Заброшенная озерная деревушка хатов. В центре – небольшая