Тысяча сынов. Все прах - Грэм Макнилл

— Значит, так тому и быть, — заключил Ариман.

Ариман и Хатхор Маат, встав спиной к спине, сдерживали жестокий натиск Космических Волков и преторианцев Императора. Цепные мечи поднимались и падали, их острые ледяные зубцы покраснели от крови Астартес, а болтеры выстреливали в них тяжелые снаряды, не давая опомниться.

Рубеж обороны не устоял перед натиском неукротимой ярости Лемана Русса, и последний бой шел уже у подножия пирамиды Фотепа. На маслянистой поверхности водоема, окружавшего последний приют Магнуса Красного, уже плавали осколки хрустального стекла. Оставшиеся в живых жители Тизки, избежавшие ярости захватчиков, укрылись внутри пирамиды. То были остатки великого рода ученых, который не только пережил Древнюю Ночь, но и продолжал развиваться.

Бронированные машины крушили гусеницами статуи и упавшие деревья, а их орудия были направлены на огромную пирамиду за линией фронта. Воины сошлись в рукопашной схватке, так что было невозможно произвести точный выстрел, и потому артиллеристы сосредоточили свои усилия на уничтожении убежища примарха. Пирамида Фотепа мерцала в исчезающем свете дня, ее серебряные башни и сверкающие поверхности окутывало зловещее внутреннее сияние. Взрывы один за другим вспыхивали над величественным Крестом Жизни,[95]выгравированным на боковой поверхности пирамиды, и выбивали фонтаны осколков.

Ариман знал, что их конец близок. В живых из целого Легиона осталось меньше пятнадцати сотен Астартес. С такими силами можно было покорять планеты и подавлять восстания, охватившие миры, но противостояние втрое превосходящим силам противника, да еще с примархом во главе, означало скорое и неминуемое поражение.

Этот бой знаменовал собой конец обоих Легионов, но Ариман не мог без борьбы позволить этим варварам уничтожить его мир, как не мог изменить прошлое. Король Волков зажег костры из бесценных произведений науки, а бездумными взмахами покрытого инеем клинка уничтожал уникальные артефакты, подобных которым не существовало во всей Галактике.

Такое невежество и беспечная страсть к разрушению не могли оставаться безнаказанными.

— Я же говорил, что ты рассуждаешь чересчур оптимистично, — сказал Хатхор Маат, пронзая хекой шею потерявшего шлем Космического Волка.

Из прорванной артерии брызнула кровь, и Хатхор Маат прикончил противника выстрелом из болтера в голову.

— Я почти не ошибся, — отозвался Ариман.

Он уже примирился с близостью смерти, и мысли стали несколько рассеянными. В последние, как он считал, мгновения своей жизни он гадал, что стало с Лемюэлем и его товарищами-летописцами. Ариман не видел Лемюэля после смерти Каллисты Эриды и надеялся, что летописцы могли выжить, хотя и сознавал, что, скорее всего, они погибли. Эта мысль его опечалила, но если сражение могло его чему-то научить, то только тому, что сожаления бесполезны. Значение имело только будущее, а оно могло быть определено лишь путем приобретения знаний. Аримана сильно огорчал тот факт, что ему никогда не представится возможность восстановить то, что утрачено на Просперо.

Волк с безумным визгом прыгнул на Аримана, и он сбил его выстрелом в голову. Зверь рухнул у его ног, и он невольно содрогнулся: перед ним было не животное, а существо, одетое в подобие бронекостюма, словно тело Астартес трансформировалось в адское отродье.

— Великий Океан, а это еще что такое?! — вскричал Хатхор Маат, когда на них набросились еще несколько ужасных помесей человека и волка.

Ариман вспомнил слова, некогда сказанные ему Охтхере Судьбостроителем, и внимательнее присмотрелся к волко-людям, с воем бросавшимся в атаку.

— Вульфены! — крикнул он, выпуская по группе ужасных созданий болтерную очередь.

— И они еще смеют называть нас чудовищами! — воскликнул Хатхор Маат.

Когда-то вульфены были Астартес, но их поразило страшное бедствие. Лица превратились в звериные морды, но в глубине желтых глаз остались проблески разума. Все тело покрылось густой шерстью, однако челюсти не вытянулись вперед, как у волков. Плоды оружейных технологий были в их руках бесполезны, и единственным оружием этих жестоких убийц стали острые как бритвы когти и клыки.

Свалить таких чудовищ можно было лишь самыми точными выстрелами, а остальные раны, даже такие, которые могли оказаться смертельными для Астартес, они просто не замечали. Когти вульфенов без труда рвали пластины брони, а их клыки были не менее опасны, чем любой силовой клинок. С такой целенаправленной свирепостью Тысяче Сынов еще не приходилось сталкиваться, и они попятились от невиданного ужаса, шокированные тем, что Космические Волки осмелились использовать этих омерзительных выродков.

Вульфены проделали кровавую рану в линии обороны Тысячи Сынов, и с каждой секундой она становилась все шире, десятки воинов оказывались жертвами безумной ярости, погибая от страшных клыков и когтей. В образовавшийся прорыв с торжествующими воплями хлынули Космические Волки и Кустодес, разбив ряды Тысячи Сынов на отдельные группы и безжалостно истребляя их ударами заиндевелых топоров и Копий Хранителей.

Ариман отступал по вымощенной базальтом дамбе над водоемом к пирамиде Фотепа, их последнему убежищу в Тизке. Вместе с ним к бронзовым воротам, ведущим внутрь пирамиды, отступали лучшие и храбрейшие воины Легиона, все, кто выжил, чтобы отдать жизни на виду у своего примарха.

Вой вульфенов поднялся до оглушительного крещендо.

И наконец сверху прозвучал ответ на этот вызов.

Небо раскололось пурпурными молниями, а затем потемнело, словно внезапно наступила ночь. Хлынувший черный ливень мгновенно промочил всех до нитки и оставил в воздухе горький привкус мокрого пепла. Ариман, ошеломленно подняв голову, увидел объятого пламенем гиганта, спускавшегося с верхнего уровня пирамиды Фотепа. Крест Жизни внезапно вспыхнул прозрачным зеленоватым светом, и множество молний ударили в землю, мгновенно уничтожив десятки вульфенов.

По земле поползли трещины, в водоеме яростно вскипела и поднялась маслянистая жидкость. Черные волны яростно ударили в берег, и упавшие с пирамиды осколки, подхваченные внезапно налетевшим вихрем, словно копья, пронзили вражеских воинов и пригвоздили их к земле.

Ариман ощутил, как в нем стремительно нарастает заряд энергии, и приготовился усилить контроль над телом, зная, что мутирующая плоть сейчас попытается сбросить оковы и превратить его в ужасное чудовище. Но болезненных судорог не было, и он с нескрываемым изумлением посмотрел на идущее ему навстречу сверкающее огнями существо.