Тысяча сынов. Все прах - Грэм Макнилл

— Колдун! — бросил Судьбостроитель.

— И это все, что ты можешь мне предложить, дружище? — спросил Ариман, скрестив руки на груди. — Только оскорбления?

— Я сам выслеживал тебя сегодня, — сказал Судьбостроитель.

— Знаю, я почувствовал твое неуклюжее преследование. Да его ощутил бы любой неофит с Просперо. Как ты вышел на мой психический след?

— Твой брат в библиотеке тебя выдал, — торжествующе заявил Судьбостроитель.

Ариман рассмеялся.

— Так вот что ты подумал! — воскликнул он. — Если Анкху Анен так поступил, значит, он хотел, чтобы ты меня нашел. Он знал, что в таком случае я тебя убью.

— Вряд ли, — фыркнул Судьбостроитель, и в его руках появился золотой посох.

Но Ариман качнул головой, и посох разлетелся осколками затухающего света.

— Неужели ты думаешь, что мы будем драться подобным образом в таком месте, в таком царстве?

Судьбостроитель бросился на Аримана, выставив перед собой скрюченные пальцы, словно когти, а его лицо стало превращаться в волчью морду с острыми клыками, нацеленными на горло главного библиария. Ариман резко увеличился в размерах, и они столкнулись в ослепительной вспышке энергии.

Судьбостроитель накидывался на него, угрожающе размахивая руками, но Ариман, быстрый, словно ртуть, избегал ударов и поднимался все выше в Великий Океан. Словно переплетенные спирали генетического кода, они взмывали вверх через эфир. Судьбостроитель яростно атаковал, пуская в ход зубы и когти, а Ариман с невероятной ловкостью уклонялся от ударов.

— Ты такой же, как и я, — сказал он, уйдя от очередной атаки.

Судьбостроитель отпрянул от сверкающего силуэта Аримана и тряхнул головой, так что волчья морда на мгновение растаяла.

— Я ничуть на тебя не похож! — прорычал он. — Моя сила берет начало в естественном цикле рождений и смертей Фенриса. Я Сын Шторма, и у нас с тобой нет ничего общего.

— Но сейчас ты не на Фенрисе, — напомнил Ариман. — Мы пользуемся разными названиями, но ты призываешь бурю и раскалываешь землю при помощи той же самой энергии, которая помогает мне предсказывать будущее и управлять судьбой своего Легиона.

— И это все, что ты можешь мне предложить?! — язвительно воскликнул Судьбостроитель. — Ложь? Я не верю ни единому твоему слову!

— Ложь? — переспросил Ариман. — Посмотри, что вы сделали с моим миром. Мне нет необходимости лгать, мое оружие — истина.

Не успели эти слова слететь с его губ, как Ариман устремился вперед, и его сущность обволокла фигуру Судьбостроителя. В рунного жреца вонзилось сверкающее копье, но эта атака не имела целью причинить вред световому телу. Оружием послужило копье истины.

— Ты не в состоянии понять правду, пока не поймешь вездесущей лжи, которая тебя окружает. Просвещение не поможет, если ты не избавишься от путаницы обмана. А как только ты станешь свободен от всех форм заблуждений, истина войдет в твое сознание. Это мой дар тебе, Охтхере Судьбостроитель!

И Ариман излил на рунного жреца все: заражение Хоруса и его измену всем замыслам Императора, чудовищный масштаб неминуемой войны и ее ужасное окончание. Независимо от победы или поражения, всех их ожидал период беспросветной тьмы. Но Ариман не только открывал Судьбостроителю все, что видел сам, он узнал, что заставило Космических Волков и Кустодес с такой жестокостью обрушить свои силы на Тысячу Сынов.

Он услышал льстивые слова Хоруса и зловещие доводы Константина Вальдора; каждый преследовал свою цель, но они оба подталкивали Лемана Русса на путь тотального разрушения.

Масштаб предательства потряс его до глубины души. Ариман уже смирился с изменой Хоруса Луперкаля, поскольку она брала начало в коварных замыслах существа, для которого вигинтеллионы[94]веков равносильны одному мгновению. Но это? Это было чисто человеческое предательство. Это была ложь, высказанная с благородными намерениями, но приведшая к уничтожению Просперо.

Гнев овладел Ариманом, и он снова бросился на Судьбостроителя и начал яростно рвать его световое тело. Рунный жрец, ошеломленный увиденными ужасами, даже не мог сопротивляться в полную силу.

Тяжесть эмоций притягивала их обоих к материальным телам, и они стали падать в Великом Океане. Вокруг тотчас собрались стаи хищников варпа, ужасные воплощения невообразимых кошмаров, чудовищные уроды и ненасытные демоны. Ариман почувствовал их присутствие и, призвав все свое воображение, придал им самые устрашающие формы кровожадных бактериофагов, снабженных клыками и когтями.

Наконец они вернулись к раздираемой сражениями Тизке, едва различимой, словно за пеленой густого тумана или за пыльным стеклом. Ариман видел разгромленный парк и облако боевой ярости над ним и битву между Космическими Волками и Тысячей Сынов, и обе стороны, ослепленные непониманием, старались уничтожить друг друга. Собек, Хатхор Маат и Тайные Скарабеи стояли на страже у его тела, но строй Тысячи Сынов неуклонно отодвигался назад.

Леман Русс — колонна ослепительного света — десятками уничтожал противников, и Ариман понимал, что ничто не сможет помешать этому неистовому божеству разнести в клочья остатки его Легиона. Два сопровождавших Русса волка, воплощения света и тьмы, сбивали с ног воинов и рвали их на части, не уступая в жестокости своему хозяину. Ариман с трудом отвел взгляд от Короля Волков и его зверей и, держа перед собой ошеломленного Судьбостроителя, встряхнул его.

Некогда высокомерный и гордый, рунный жрец был совершенно сломлен. Жизненная сила постепенно вытекала из его тонкого тела, и аура, истерзанная истиной Аримана, неустойчиво мерцала.

В нем не осталось и следа от былой уверенности, и душа рунного жреца стала беззащитной и уязвимой.

— Это тебе за Анкху Анена, — сказал Ариман и швырнул Судьбостроителя хищникам варпа.

Они с первобытной свирепостью сомкнулись над беспомощной жертвой, защелкали неестественно острыми клыками и стали рвать его на части. Прошло лишь несколько мгновений, и светящиеся частицы души рунного жреца погасли навеки.

Ариман не без мрачного удовлетворения увидел, как содрогнулось и упало закованное в доспехи тело Охтхере Судьбостроителя, поскольку плоть не в состоянии пережить гибель души. Часть его сознания содрогалась от столь жестокого мщения, но другая часть радовалась при мысли, что его враг уничтожен безвозвратно.

Ариман открыл глаза и глубоко вздохнул. Он тотчас ощутил множественные последствия битвы, разукрасившие его тело, словно болезненные кровоподтеки. Вокруг стоял оглушительный шум боя, и завывание волков слышалось уже со всех сторон. Ему хватило одного мгновения, чтобы понять: сражение за Тизку почти закончилось. Просперо для них потерян.

Он по-прежнему крепко сжимал в руке древко хеки и вдруг заметил, что золотые и синие полосы по всей длине посоха утратили яркость, а потом почернели. В этом предзнаменовании он не мог ошибиться.